Гродненская тюрьма роднее: «последний рок-н-рольщик Беларуси» Игорь Банцер — о Варшаве, возвращении домой и печати безысходности

Игорь Банцер — гродненский музыкант и бывший политзаключенный. Ему 42 года. Сейчас Игорь живет в Варшаве и хочет повторить карьеру Виктора Цоя — устроится в «кочегарку». О том, почему гродненская тюрьма роднее, как узнать белоруса и что поможет пережить заключение, Игорь Банцер рассказал в видео-проекте Руслана Кулевича «Мы вернемся».

В сентябре 2020 года Игор станцевал без штанов перед милицейской машиной. За это 19 марта 2021 его признали виновным в хулиганстве и присудили ему 1,5 года «химии». До вынесения приговора он находился в СИЗО, где 16 дней держал «сухую» голодовку. С 17 июня 2021 года он отбывал наказание в ИУОТ № 9. 17 декабря он вышел на свободу. В августе 2022 — отсидел еще 45 суток по административной статье.

О себе

Я последний рок-н-рольщик на территории Республики Беларусь, а после того, что происходит в России и Украине — может быть и в бывшем «совке».

У меня вся жизнь — как работа. Меня иногда самого пугает — я смотрю на какие-то свои моменты в жизни как на то, что будет потом красиво в сценарии смотреться. Я горю без остатка, уже не первый год.

Игорь Банцер хочет написать автобиографию к 50 годам. Скриншот из интервью проекту «Мы вернемся»

О планировании

В том раскладе, который сейчас мы имеем, к сожалению, планировать дальше, чем на какую-то неделю, ну максимум месяц — невозможно.

Сейчас планы такие — потусоваться в Польше, поехать в родную Беларусь, посмотреть, что там, сделать ремонт в квартире, пообщаться с родителями. А дальносрочного планирования уже нет, к сожалению, давно. Думаю, это знакомо всем белорусам нынче, и россиянам в том числе, уже про украинцев и говорить не будем, у них ситуация самая трагичная.

Гродненская тюрьма — роднее

Сейчас, в августе этого года я сидел три раза по 15 суток административного на Володарке. Гродненская тюрьма роднее! Чисто психологический фактор: тут родные улицы за стеной, и там где-то ходят твои близкие, знакомые. На самом деле, когда ты сидишь, одинаково неудобно, неприятно и мало кайфа в том, чтобы там находится. В камере на четыре человека — человек двадцать мы сидели — где-то 16, где-то 26. Такие реалии: посадили страдать, значит, страдаем.

В Гродно очень классно сидеть: когда лето, там почти всегда открыты окна. Есть такие классные камеры, где можно прямо со второго этажа увидеть башню костела, флюгер с анёлком, часы наши исторические. Володарка тоже в центре Минска, но там все так запаковано, что у тебя нет возможности услышать, как идут и смеются люди на улице прямо под окном, как машины подгазовывают, как вечером какие-то движухи происходят в барах в центре города. Гродно — очень классный город, даже тюрьма у нас классная.

О развитии

Очень круто видеть, как развивается Польша, как из постсоветской, посткоммунистической страны страны превращается в реально европейскую страну. Я думаю, в Беларусь тоже когда-нибудь будет так. Но для того, чтобы в Беларуси было как в Польше, надо в Беларуси движуху наводить, а не убегать.

Я не политик. Я за музыкальные, лайфстайловые темы, которые продвигают нас как общество вперед, позволяют раздвигать границы толерантности, показать какие-то части спектра политического, которые может быть для обычного обывателя скрыты.

О революции

«Если я не могу танцевать — это не моя революция», — это Эмма Гольдман. Мы делали свои андеграундные, низовые движухи под таким лозунгом, встречались, обсуждали текущую ситуацию, повестку в стране в 2020-м году, в августе.

На сквоте в Варшаве. На стене — цитата Эмы Гольдман. Скриншот из интервью

Мы сейчас не кричим про революцию в плане, что сейчас пойдем кого-то резать, убивать. Я говорю про мирную, ненасильственную революцию, изменения в ментальности, в сознании людей путем того, что ты показываешь — мы хотим двигаться вперед, не в средневековье возвращаться, а развиваться как цивилизация.

О Советском союзе

Меня восхищают люди, которые 150 лет назад думали о том, как наше общество будет выглядеть через 50, 100, 150 лет. Я таких людей уважаю, такие люди есть и в нашей Беларуси, сегодняшней. После 2020-го года таких поменьше стало. Хочу верить, что все во внутренней эмиграции, с дулей в кармане, пробуют как-то выживать. Советский союз тоже существовал не один год. (…) Но если твои родители были из Советского союза и ты их уважаешь — значит все-таки возможно было сохранить ясность, трезвость ума, даже понимая, что мы живем в неправильных условиях, двигаться в правильном направлении.

О войне и дне рожденья

Про войну я узнал очень весело. 24 февраля — это мой день рождения. Просыпаюсь утром, радостно открываю фейсбучек, думаю, сейчас мне прилетит много разных поздравлялок от фанатов, друзей, знакомых со всего мира, открываю, а там… первая реакция — ничего себе, это все происходит в мой день рождения. Сижу оторопевший, думаю — как хорошо, что в 12 часов ночи фэйсбук начал ремайндеры рассылать, и хоть кто-то меня поздравит.

Когда в 21-м году я сидел, вышел из карцера 20 ферваля, только начал отходит от него, меня посадили в самую поганую камеру гродненского централа, в подвале, затекшая, с плесенью, страшная. (…) Сижу, думаю — самый плохой день рождения, какой можно себе представить. Прошел год, и оказалось, что может быть еще хуже.

Игорь Банцер: «Война началась на мой день рожденья». Скриншот из интервью проекту «Мы вернемся»

О выборе

В принципе сидеть сложно, никому не рекомендую. Никогда не хотел сидеть.

Если человек видит себя частью европейского общества и понимает, что на данном этапе в Беларуси он не сможет себя реализовать, он собирается и уезжает. Это абсолютно уверенное решение. Но у меня есть приятели, которые остались, которые осознанно пошли сидеть. Я сидел, выхожу, мне говорят — Павла Можейку арестовали, известнейшего журналиста. (…) Я не могу его не уважать за его позицию. Он сказал, что если я ничего не нарушаю, являюсь частью белорусского общества, окей, давайте будем играть по вашим правилам, посмотрим, что из этого получится.

А я встречаюсь с такими мнениями — что он был неправ, хи-хи, ха-ха. Эти люди просто не понимают, что сейчас происходит. Мы все часть одного общества. Если ты не можешь на данный момент быть в Беларуси — выезжаешь, делаешь что-то хорошее за рубежом. А кто-то идет в тюрьму. Надо заниматься своим, не нарушать закон, и посмотрим, как это будет. Мне кажется, все будет хорошо. Вопрос — когда.

Читайте также: Вместо Парижа поедет на «химию». Гродненский айтишник Глеб Койпиш рассказал, чему научился в тюрьме и зачем там нужен конференц-зал

О танце и милиции

Нужно понимать контекст. В 3 часа ночи, на парковке, где бегает пьяная, разгоряченная молодежь (…) очевидно было — откуда здесь взяться трезвому человеку?

Я абсолютно согласен с сотрудником милиции, который подумал, что я был бухой. Если бы он расценил это как акт современного искусства, нужно было бы признать, что он не на своем месте, возможно, ему надо в критики.

Я уже перед ним извинился неоднократно. (…) Писал в Следственный комитет, что готов извиниться, готов выступить во всех государственных СМИ на тему того, что сотрудников милиции обижать нельзя, как себя я вел — так себя вести нельзя, это поведение циничное, аморальное, я это признаю. Но мне не дали слова.

Игорь Банцер: «Мне не дали слова». Скриншот из интервью проекту «Мы вернемся»

О голодовке

Новый год я встретил в психушке. Съездил в Новинки, оказалось, что я не псих — 10 страниц экспертного заключения. Я ждал, что меня выпустят, писал письма адвокату. Но оказалось, что я настолько опасен, мой танец — я не знаю, что это была за террористическая атака на эту систему, до сих пор не понимаю. Меня не выпускали.

Единственный легальный метод, который я видел, показать, что я не согласен с тем, что со мной происходит — это голодовка.

Это было очень радикально, я представлял себе, что это [голодовка] закончится для меня очень плохо. Я главному психологу тюрьмы, и начальнику попросил передать — происходит что-то неправильное, что вы меня держите тут за этот несчастный танец банальный, который в лучшем случае тянет на административное правонарушение, на штраф, 15 суток. Но не на то, что меня там держали месяцами и все-таки дали потом полтора года. Проблемы со здоровьем [после голодовки] есть до сих пор.

Читайте также: «Юридический казус». Игорь Банцер заплатит за коммуналку витебской «химии», хотя не жил там

О своем месте и печати безысходности

Сейчас в Беларуси плюрализм как таковой отсутствует, если мы говорим про политический спектр. Я со своими левыми взглядами туда вообще не вписываюсь. Все эти разговоры очень удручают — с сотрудниками милиции, ГУБОПиК — когда мне прямым текстом говорят, что ты не подходишь, в нашей реальности ты лишний элемент. Это очень тяжело — ехать в Беларусь с осознанием того, что ты там никому не нужен, кроме самых близких людей.

Когда я приезжаю в Варшаву — два года не был — то здесь больше знакомых, больше друзей, и я себя здесь чувствую более комфортно, к сожалению. Это приходиться признавать.

Эта печать безысходности на мне, может быть, лежит. Но в Беларуси сейчас это нормально! Эта печать, туга вселенская, — мне кажется, сейчас это у каждого гражданина Беларуси, можно узнать друг друга.

О низовом активизме

Я 20 лет в низовом активизме — музыкальном, лайвстайловом. (…) Это имеет свои плюсы: когда ты всю жизнь катаешься по концертам, спишь на полу, то когда тебя садят в камеру, где нет места, тебе все равно, где ты — на полу, на наре. И на столе, и на лавочке, и на тумбочке уже поспал, везде.

Игорь Банцер красит стены сквота в центре Варшаве. Скриншот интервью

Одиночка, уголовники и татуировки

Меня всегда держали в одиночке, типа я псих, думали. Даже когда я вернулся из Минска с экспертизой.

С уголовниками же разговор простой. Когда сидел в августе, там были разные персонажи. Но там все понимают, что мы являемся в системе теми, кого система гнобит, поэтому никаких серьезных проблем не было. Кто-то интересовался «за татуировки», но я всегда говорил, что у меня они чисто по лайфстайлу, по рок-н-ролу, и тема на этом закрывалась. Больше вопросов было со стороны сотрудников, системы. Кто-то не вникал и говорили — эй, ты синий, ты уголовник.

Игорь Банцер: «Татуировка — это современное искусство». Скриншот из интервью проекту «Мы вернемся»

Кто-то хочет думать, что татуированные люди — синие уголовники, но еще лет 10−15, и мы поменяем это. Это интересная нива, на которой я работаю — доносить до людей, что татуировка — это современное искусство, а не просто какое-то клеймо, что ты посидел на зоне. (…) Даже у сотрудников милиции замечаю татуировки, и это меня несказанно радует — видно, что им хочется какой-то нормальной жизни, смотреть на какие-то более продвинутые темы, а не просто глотать эту пропаганду и быть винтиком системы, который бездумно исполняет приказы.

Общество разнородно, есть и левые, и правые, и крайние левые, и крайние правые. Но либо мы все-таки как-то договариваемся и находим этот консенсус общенациональный, общественный договор, либо будут какие-то непонятные события.

«Радио Банцер»

Я предлагал [организовать выступление как музыкант], но в гродненской тюрьме нет помещения, нет возможности. А перформансы были, разные.

В тюрьме, в одиночке — чем заняться? Осуществлял межкамерную связь, по трубе общался, когда снимаешь сифон и общаешься. Тогда я начал изображать «Радио Банцер» — выходил с какими-то новостями, какие-то истории рассказывал, развлекал тем самым других «постояльцев».

Игорь Банцер. Скриншот из интервью проекту «Мы вернемся»

О поддержке и позитивной энергии

Поддержка извне ограниченная, когда ты в тюрьме. Мне повезло, что на начальном этапе письма проходили, очень большим объемом. На день рожденья, который я отмечал в 21-м году в тюрьме, мне пришло больше 100 открыток и писем.

Очень круто, что была эта поддержка, это приятно по-человечески, значит, я не зря все эти годы занимался активизмом, значит, для кого-то мое творчество важно. Мне в первую очередь важна позитивная энергия, сам факт понимания того, что где-то есть человек, который о тебе хорошо думает.

Я верю в коллективный разум, что когда большое количество людей посылает позитивную энергию в космос — это не уходит в пустоту. Когда сидишь в карцере, в одиночке, и тебе тяжело, какие-то моменты слабости… когда чуть ли не слезы на глазах и ты думаешь — а зачем это все. И потом вдруг солнце появляется, и ты чувствуешь такую мощную струю энергии, что по-другому расценивать эту силу коллективного разума, энергию людей, которые тебя поддерживают, невозможно. Я на себе это прочувствовал, и тоже практикую — думаю про людей в тюрьме, посылаю им свою энергию, лучи света.

Как выжить в тюрьме, когда письма не доходят

Мой опыт — ты должен изыскивать у себя какие-то внутренние ресурсы. Если ты личность более многогранная, не узколобая (…) — у тебя получится. Если ты не совсем готов к таким испытаниям, тогда следует признать, что для тебя это все, быть может, закончится какими-то неприятными моментами. Я тоже такое встречал — и эмоциональные срывы, и себя вели очень некорректно.

Игорь Банцер: «Можете называть меня идиотом, но я хочу верить только в лучшее». Скриншот из интервью проекту «Мы вернемся»

Лично мне помогло, что у меня всегда какие-то концепции, думал о прошлом, о будущем, о друзьях, о том, что сделано, не сделано, были планы на творчество, карьеру. Если б этого не было, думаю, я бы загнулся, свихнулся.

Читайте также: «Нам не патрэбныя фанаты, нам патрэбныя аднадумцы». Гродзенскі панк-гурт «Mister X» выпусціў у Нямеччыне «The best» на вініле

Мы движемся вперед

Надо развиваться, это помогает в любой ситуации — в тюрьме ли, на воле ли. Если ты целостная личность, это видно, это классно, и помогает обществу двигаться вперед.

Я верю, что мы все же движемся вперед, а не к атомной войне, и никто меня не переубедит. Несмотря на то, что здесь происходит, я остаюсь ультраоптимистом.

Читайте также: «Жартаваць трэба». Беларускія стэндап-комікі пра гумар у час вайны і рэпрэсій

Поделиться

Последние записи

«Нормальный был гастроном — теперь там продают обои». Хватает ли магазинов в центре Гродно?

Хватает ли в центре Гродно продуктовых магазинов? Споры об этом вызвало открытие на углу Советской…

21 ноября 2024

Где организовать праздничную фотосессию? Гродненские студии уже подготовили новогодние локации

Нарядная хвоя, свечи, новогодние венки и гирлянды, светлый или темный фон на выбор. Гродненские фотостудии…

19 ноября 2024

«Перед выборами — благоприятное время для петиций». Как заставить чиновников решать проблемы и почему новая площадка «меркаванне.бел» для этого не подходит

Власти создали новую платформу “меркаванне.бел”. Ее позиционируют как онлайн-площадку, на которой каждый сможет в свободной…

15 ноября 2024

«В Гродно живут те еще „шальные императрицы“». Создательница бренда Krikate рассказала, как добралась до парижской недели моды

Коллекция одежды гродненки Екатерины Корлатяну дебютировала этой осенью на Парижской неделе моды. А начиналось все…

14 ноября 2024

«Первую прибыль потратил на станок». Гродненец в школе вытачивал биты, а к 27 годам открыл свое производство мебели

Гродненец Роман Нагула почти полжизни работает с деревом. Школьником он начинал с бейсбольных бит, а…

13 ноября 2024

«Планирую повторить гербарий Элизы Ожешко». Гродненка 20 лет проработала ветврачом, а теперь плетет венки на заказ

Гродненка Анна Тарковская почти круглый год собирает травы, а потом плетет из них венки. За…

11 ноября 2024