«Два государства — одна экономика» — такой принцип углубленной интеграции озвучил российский министр финансов Максим Орешкин. (Не)возможность такого сотрудничества Hrodna.life обсудил с экс-кандидадом в президенты, экономистом и политиком Ярославом Романчуком.
Есть ли независимость после интеграции?
«Невозможно представить себе ситуацию существования общей экономики для двух государств. Это режим конфедерации или федерации. Другой внятный правовой формат невозможен, — говорит Романчук. — Если мы создадим единую экономику управления, таможню, налоги, бюджет, денежную систему, то Беларуси будет конец как государству. Если такую позицию занимает российская сторона, это, де факто, приглашение „вступить в Россию“, даже при сохранении некого формального суверенитета. Думаю, такой вариант категорически неприемлем для белоруской стороны».
Верит ли общество?
Относительно небольшая часть белорусского общества публично высказывает озабоченность проблемой интеграции. Беларусские власти регулярно заявляют, что никакой угрозы суверенитету нет, что речь идёт только об экономике и никакой политической интеграции не будет. Можно ли сказать, что люди это верят?
«Я не знаю верят ли люди. Но если бы власти верили людям, они бы допускали их хотя бы в какой-то степени к выборам депутатов. Сейчас этого нет», — говорит Романчук.
Единое — значит российское?
«Когда речь идёт о едином налоговом кодексе, единой таможне, единой системе взимания штрафов, контроля, сертификации, предполагается, что единое — значит российское. В такой системе у Беларуси будет статус Чечни, Татарстана, или, в лучшем случае, Крыма, в рамках формального объединения или союза с Россией. О собственной внешней и оборонной политике можно будет забыть.
Сейчас речь идёт о том, чтобы получить «коврижки» в виде компенсации за налоговый манёвр или цена на газ. Но суверенитет стоит гораздо дороже".
«Все будут знать, что решения принимаются в Москве»
По мнению Романчука, сотрудничество и развитие с привлечением российского капитала возможно. Но пока «мы просто меряемся с Россией, кто хуже в данной ситуации, у кого коррупция меньше, у кого бюрократы не так крадут, у кого меньше откаты». По мнению экономиста, это может привести к тому, что «главными на этом пространстве будут номенклатурно-силовые кланы, которые очень быстро подберут все под себя.
«Может быть мы формально останемся членами ООН, формально будем независимым государством. Но разговаривать с нами, как с независимым государством, практически никто не будет. Все будут знать, что все решения принимаются в Москве».
Почему сейчас?
Договор о союзном государстве подписан 20 лет назад. Почему именно сейчас Россия стала форсировать интеграцию?
«Сначала нужно поставить в зависимость экономику, финансы, энергетику, инфраструктуру, а потом сказать: „Ребята, мы вас столько лет в такой системе держали, давайте уже к нам“. Тем более, в 2024 году в России будут президентские выборы, стоит вопрос о переизбрании Путина, острыми остаются отношения России с Украиной. Сейчас Москве нужен очень серьёзный геополитический успех. В рамках концепции Путина о восстановлении „великой России“ Беларусь была бы очень кстати», — говорит Романчук.
По его мнению, в России подавляющее большинство политиков и экспертов не считают Беларусь независимым государством. Также, как и Украину. Поэтому то, что нельзя было сразу сделать с Украиной, Кремль полагает сделать с Беларусью. Но — при сохранении неких «формальных ритуалов».
«Даже в Советском союзе была БССР. Это был субъект федеративного государства. Объяснить „интеграцию“ будет очень легко — экономическое сотрудничество, партнёрство… На самом деле это будет гибридное слияние и поглощение».
Может ли Беларусь выиграть от интеграции?
По мнению Романчука, оснований для это нет: «Если бы у России были такие институты развития и роста, которые конкурируют с лучшими в мире, лучшие, чем в Ирландии, Германии, Сингапуре и Америке, тогда бы мы сказали: «Да, действительно, мы берём, копируем то, что у них, и шансы на наш прорыв и успех очень велики. Но мы видим, что у нас либо тот же уровень, что в России, либо лучше.
Российская экономика находится в зоне самых низких темпов развития с послевоенных времён. Поэтому я не вижу здесь никаких оснований, чтобы говорить о поддержке и мощном экономическом росте Беларуси в результате интеграции. Мы только проиграем".
Помогут ли акции протеста?
«Акции протеста, на которых присутствует до тысячи человек — это ритуал, это просто перфоманс. Назвать их протестом нельзя. Протесты — это когда выходит 100−200 тысяч, миллионы. Гонконг — это протест. Там почти год практически вся страна защищает свой суверенитет, независимость, право на самоопределение и определение политики».
Романчук считает, что результатом прошедших акций будет не влияние на правительства России и Беларуси, а только волна взаимного хейта в интернете:
"Легче хейтить в интернете, чем работать с общественным мнением и убеждать людей, что нужно быть граждански активными. Я уже 25 лет в политике, поэтому всё это прекрасно знаю".
