Историю индийского мальчика Маугли, воспитанного волчьей стаей, знают все. Но это только художественный вымысел из «Книги Джунглей» Редьярда Киплинга. А знаете ли вы реальную историю мальчиков, которых в XVII веке воспитывали медведи где-то в диком лесу Великого Княжества Литовского? Ее опубликовал канал Hrodna 11:27.
Ирландский врач и натуралист Бернард О’Коннор жил в Варшаве при королевском дворе. Он был придворным врачом короля и великого князя Яна III Собеского. От самого короля и от других придворных лиц он слышал рассказы о непривычных случаях в литовских лесах. Мол, если в лесу найдется оставшийся ребенок, то медведь будет ухаживать за ним и кормить, как свое потомство. Заинтересовавшись этими историями, он нашел один такой случай, который произошел несколькими десятилетиями ранее.
В литовском лесу охотники нашли мальчика, воспитанного медведями. Мальчик был дикий, говорить не мог. Его доставили королеве Марии Людвике, жене польского короля и великого князя литовского Яна Казимира. Когда ему дали отведать грушу, он выплюнул ее на руку и бросил в лицо королеве. Королева, однако, отнеслась с пониманием к дикому гостю, и доверила его опеке монахинь в Варшаве. Общественное мнение на Западе узнало об этом необычном случае из французской газеты «Nouvelles Ordinaires» в 1663 г. Бернард О’Коннор описал его в своей работе «История Польши», изданной в 1698 г. в Лондоне.
«Ни человеческой речи, ни манер, только животное поведение»
Эту, или какую-то подобную историю описал в своих «воспоминаниях» о XVII в. в истории Речи Посполитой Ян Хризостом Пасак.
«А был там медвежонок, который видом своим был человеком и имел лет около 13. Марциан Огинский в Литве организовал охоту, поставил заборы [разновидность охотничьих сетей, охотничий загон], приказал личникам гнать его живым в сеть с большим ущербом для стрельцов, ведь медведи яростно защищали его, особенно одна большая медведица […], известно было, что это его мать».
Этот человек-медвежонок был «весь длинными, как у медведя, обросшими волосами, даже лицо, только глаза блестели». И далее Пасак продолжает свой рассказ: «не имел этот парень ни человеческой речи, ни манер, только животное поведение».
«Пришлось надеть наручники, так как был опасен»
Пьер де Нойер упоминает еще одного выращенного медведями мальчика, найденного в глуши Литвы. Он вспоминает, что найденного подростком мальчика-медведя опекал знатный шляхтич, но на мальчика пришлось надеть наручники, настолько он был опасен для окружающих. Мол, он так и не научился говорить но, видимо, все понимал.
О мальчике-медведе упоминали также французский иезуит Филипп Аврил, находившийся в Речи Посполитой в 1687—1689 годах, и французский придворный Яна III Собеского — Франсуа Далерок.
В эпоху Нового времени рос интерес к мистике
Все эти истории касаются периода 1660−1670-х гг., когда Великое княжество Литовское было подностью разрушено во время войны Речи Посполитой с Московским государством и Швецией. Эти дети-медвежата были жертвами военных катастроф, так как скорее всего родители их умерли от голода или были убиты военными враждующих сторон.
Наибольший интерес к таким историям проявили европейские историки и путешественники. Вообще, в эпоху Нового времени в Западной Европе резко повысился интерес к разного рода мистическим делам. Тогда были составлены первые сборники народных рассказов про волкалов и подобных существ. То было связано и с философскими поисками истоков организации человеческого общества, перехода людей от «естественного состояния» к цивилизации. Несчастные мальчики-медвежата из далеких литовских пущ стали важным источником размышлений европейских философов на подобную тематику.
