Гродненец Паша, или как его называют друзья — «Белка», уехал из Беларуси, сбежав от уголовного дела за «оскорбление президента», и нашёл свободу в варшавском сквоте — без начальников, флагов и границ. Здесь он живёт и делает татуировки не на заказ, — те, что нравятся ему самому, а не в тренде. Национальность он считает конструктом, а родину — телесной памятью. Журналист Hrodna.life посмотрел, как живёт и чем занимается татуировщик Паша «Белка».
«Я бы остался дома, но с разрушенными идеалами. А чем тогда эта свобода отличается от тюрьмы»
Павел Беланов, которого друзья зовут «Белка», не собирался уезжать из Беларуси и сопротивлялся отъезду. Но всё изменилось после того, как заметили его тату на ноге с саркастическим посланием в адрес Лукашенко. Ему грозило преследование за оскорбление президента.
Павел Беланов — гродненский художник, татуировщик, музыкант, экс-гитарист группы Deviation. Его вызвали на допрос в мае 2022 года и на два месяца заключили под стражу по ст. 368 УК «Оскорбление Президента Республики Беларусь». Дело закрыли в связи с истечением срока давности. А позже — возобновили. С конца 2022 года Павел живет в эмиграции.
Он не уезжал — его выталкивали. По его словам, дело было не в посадке. МВД хотело давления — чтобы он убрал татуировку на ноге. «Чтобы я сам себе противоречил, отказался от жеста — и тогда, по их логике, они победили бы. Они бы ликовали, что меня сломали. Я бы остался дома, но с разрушенными идеалами. А чем тогда эта свобода отличается от тюрьмы?»
Спустя полтора часа после звонка следователя он уже был с вещами в машине. Рюкзак собирался наспех: вещи и тату-машинки. Сбежать уговорили и помогли друзья. Они довезли его до границы. С белорусской стороны проблем не возникло — формально все ограничения на выезд были сняты. Но колёса велосипеда, на котором он собирался пересекать границу, оказались спущены, а пешком идти было нельзя. Пограничник сказал: «Садись и едь». «Думали, меня обломает. А чего там ехать».
На литовской стороне была заминка: с польской визой страной первого въезда должна была быть Польша. «Но после долгих объяснений меня всё же пропустили». Велосипед, на котором он пересекал границу, пришлось бросить «в литовских кустах».
Место без начальников, подчиненных и приказов
Сначала жить на сквоте Syrena Белка не планировал. Заехал туда как гость. Во второй раз кто-то из уже знакомых жильцов сквота предложил: «Заезжай пожить, а там разберёмся». Так он случайно и остался. «Это не просто место, где можно встретить маргиналов и разных субкультурных участников движения, это место подходит, чтоб поставить жизнь на паузу и спокойно разобраться со своими мыслями», — утверждает Белка.
Сквот Syrena — один из самых известных и старейших сквотов в Варшаве и всей Польше. С 2010 года действует в здании по адресу ул. Вильча, 30, в центре города. Здание когда-то принадлежало муниципалитету, но долгое время пустовало, прежде чем его заняла группа активистов, художников, анархистов и эмигрантов.
С самого начала Syrena позиционировала себя как автономное пространство, свободное от коммерции, власти и дискриминации. Здесь проводились и проводятся культурные мероприятия, лекции, кинопоказы, мастер-классы, DIY-мероприятия, а также политические собрания. Сквот служит приютом для мигрантов и активистов, участвующих в антифашистских и антиксенофобских движениях.
Сначала Белка ехал на сквот просто отдохнуть от интенсивности эмигрантской жизни. Но вскоре понял: это место может стать домом и местом для творчества. Он начал рисовать, делать татуировки, обживать тату-мастерскую, которую там открыл. Сквот оказался не просто крышей, а пространством, где возможно другое устройство жизни — без начальников, без подчинённых, без приказов. Всё держалось на доверии и горизонтальных связях. «Это работает, — говорит Белка, — но только в маленьких сообществах. Там, где все на виду, где можно договориться».
Сквот живет своей жизнью. Тут собираются и «Анонимные Алкоголики», и рабочие инициативы, готовится «Еда вместо бомб», проводятся концерты. Иногда бывает шумно, иногда тихо. Бывают конфликты — но их обсуждают коллективно. Или ждут, пока эмоции улягутся.
«Самое сложное — это открытость. Чтобы попасть в сквот, за тебя кто-то должен поручиться, или ты должен прийти на собрание, которое проходит раз в неделю и рассказать свою историю и запрос. А если человек облажается — вся ответственность ложится на того, кто за него поручился», — отмечает Белка.
Жизнь в сквоте требовала не строгих политических взглядов, а больше качества присутствия: умения жить рядом, брать ответственность. Но ты точно не сможешь жить на сквоте, являясь ксенофобом, расистом, гомофобом или сексистом. «Всё зависит от сквота. В одном месте есть общее дело, в другом — просто быт». — отмечает Белка. В сквоте, в котором живет Белка, смешанные жильцы: от представителей различных социальных инициатив и активистов до семей эмигрантов, но что всех объединяет — это принцип равенства.
«Если гордишься — делай что-то дома»
Для Белки пребывание на сквоте и проживание среди интернационалистов стало попыткой жить иначе. Без страха, без ожиданий, что кто-то сверху всё устроит. Без нации и границ. «У нас нет общей культуры, но есть общие принципы. Люди разные, языки разные, обычаи — тоже. И что? Мы договариваемся. Нам не нужен никакой „национальный дух“».
«Национальная идентичность? Да я вообще не уверен, что она у меня когда-либо была. Родители — поляки, дед — русский, другой — белорус. Что мне собирать из этого — флаг? Зачем? Для меня вся эта идея — искусственная. Любая идентичность в итоге ведёт к дискриминации кого-то другого. Почему я должен держаться за неё?» — отвечает на вопрос, как «белорусу жить на сквоте?».
Он скучает не по стране, а по уголкам, где было спокойно. Родина — это не государство для Паши. Это телесная, эмоциональная привязанность к месту, где тебе спокойно. «Нация? Гордость? Вы серьезно? Если гордишься — делай что-то дома. А не бегай за границей с флажком, строя из себя знамя революции», — утверждает он.
«Хотят делать свое, но работают по трендам»
Татуировка вошла в жизнь Белки в 98-м, когда по ТВ показывали фильм «От заката до рассвета» (фильм 1996 года Роберта Родригеса и Квентина Тарантино — Hrodna.life), и в моду вошёл стиль татуировок трайбл (как правило, черная татуировка с плотным прокрасом. Такая татуировка была у одного из главных героев фильма, сыгранного Джорджем Клуни — Hrodna.life). Первыми рисунками Паши стали кривые чёрные полоски. Его компания была разношёрстная — от 13 до 35 лет. Кто-то показал машинку — и понеслось.
Сегодня он утверждает, что в своей работе татуировщиком и в своих рисунках он не ищет сакральных смыслов, больше отдает это занятие тем, кто наносит себе татуировку: «Сейчас эпоха постмодернизма и постиронии, и каждый сам вкладывает смысл в то, в чем участвует. Истина в глазах смотрящего». Тело он считает сосудом, вместилищем сознания. «Единственное, что у нас есть. После смерти оно будет никому не нужным — значит, с ним можно делать всё, что хочешь», — иронично добавляет Белка.
Он рисует когда хочется, без коммерции. В студии работать не хочет: «Мне сложно работать в помещении с большим количеством людей, плюс особенности местного рынка татуировок. Я хочу работать не на конкуренцию, а по кайфу. Конкуренция как таковая иссякла и не актуальна», — говорит Белка. Рынок татуировок, по его мнению, переполнен татуировщиками и заказчиками всех сортов и мастей. Каждый ищущий найдет желаемое.
Любимые мотивы Белки — черепа и цветы, нарисованные в стиле traditional татуировки. «Берёшь трёхмерное и делаешь плоским. Я вношу свои плоские взгляды на сложные вещи. В традиционной татуировке не нужны каноны. Главное — чтобы элементы были видны и на своих местах. Не надо строго соблюдать порядок. Просто рисуешь, как ложится. Ложится красиво — значит, рисунок правильный. Некрасиво — значит, переделывай».
«Всё, что попало в интернет — там и останется»
Дань классической татуировке не заканчивается рисунком. Белка и тату-машинки собирает сам, вручную: «Просто люблю работать руками, делать какие-нибудь вещи. Иногда даже бесполезные. Но чтобы работать с машинкой, нужно немного техзнаний. Мне попалась книжка „Tattoo mashines and other secrets“ с основами конструирования тату-машинок из США. Там описаны основы. А дальше каждый настраивает под себя, под свой комфорт».
Между кочевническим или оседлым образом жизни он выбирает последний. «Лет пятнадцать назад прыгал бы с вписки на вписку, как крастер (человек, принадлежащий к субкультуре краст-панка — Hrodna.life). Сейчас хочется тишины. Пространства, где можно рисовать и не думать о полиции, государстве. Я давно перестал участвовать активно в панк-сцене как музыкант и все концерты, туры, поездки ушли из моей жизни», — в этом находит причину своего стремления к оседлости Белка. «К тому же, раньше было побольше энергии», — замечает он.
В разговоре о будущем он не строит утопий, но и не смеётся над ними. Может ли быть мир без границ, собственности, иерархии? «Если человечество, как в фильме „Поворот не туда“, свернет „не туда“ — возможно, что-то изменится».
А что останется от его работы через 50 лет? «Если тату сотрётся, сквот снесут, архивов не будет? Всё, что попало в интернет — там и останется. Я запечатлел себя в вечности». — «Значит, цифровой мир победил?» — «Сначала победить пластмассовый должен», — смеётся Белка.
