Видео блогерки Леночки Лукашик с рекламой магазина «еДИН» в Гродно вызвало много реакций — преимущественно негативных. А почему всё же не стоит покупать продукцию в подобных магазинах и конфискованные у политзаключенных вещи с аукционов? Редакция Hrodna.life спросила об этом кандидата культурологии Вадима Можейко.
«еДИН» — магазин Департамента исполнения наказаний (ДИН), который недавно открылся в Гродно. Магазин расположен в «Тюремном дворике» на улице Урицкого, 28. На вывеске написано, что там продаются «сувениры и не только». После хейта в комментариях Лукашик удалила пост.
Нормализация рабского труда
Блогерка Леночка Лукашик пытается нормализовать рабский труд заключенных и пытается представить его как что-то обыденное, считает Вадим.
«Здесь поднимается сразу несколько вопросов. Во-первых, это, конечно, тема политзаключенных — кто эти люди, оказавшиеся за решеткой? Вторая тема — как устроен рабский труд заключенных. Даже если человек действительно нарушил закон, это не значит, что его можно использовать как раба. Вопрос моральный — как в принципе относиться к заключенным и какие реформы тюремной системы необходимы», — говорит Вадим.
Также есть момент дуализма по отношению к МВД. С одной стороны, в течение и после 2020 года они нарушили закон и применили произвольное насилие. В то же время это государственный орган, официально действующий в Беларуси. Если воспринимать ситуацию как ненормальную — это вызывает возмущение. Если относиться к ней как к нормальной, подобный магазин можно рекламировать. Рефлексия по этому вопросу не завершена — отсюда и сложное восприятие темы.
Сделать ли скидку на нахождение в Беларуси?
Леночка Лукашик живет в Гродно. Могли ли на нее надавить белорусские силовики? Можно ли ее «оправдать»?
«Поскольку речь идет о моральной дилемме, то оправдание или осуждение — это сугубо индивидуальное дело. С одной стороны, мы должны делать скидку на то, что люди в условиях, где они не могут поступать иначе, иначе они будут подвержены репрессиям. А с другой стороны, когда какой-нибудь „Кокобай“ после репрессий в отношении его ставит красно-зеленый флаг и начинает освещать государственные события, — это еще ОК или это уже не ОК?», — рассуждает Вадим.
Размещение подобных публикаций также зависит от того, на какую аудиторию нацелен человек. Судя по тому, что Лукашик пост удалила, для ее аудитории контент не был подходящим. Но она это не сразу поняла.
Люди также могут задавать норму в общественном пространстве — как раз через свою реакцию на такие публикации, комментарии, отписки, подписки.
Почему всё же не стоит покупать продукцию?
«Это такая тема, которую белорусы, казалось бы, проехали 70 лет назад. А покупать подушки из концлагерей, набитые волосами людей, которых стригли перед тем, как в газовые камеры отправить — у нас же не возникает вопроса, что с этим не так? Казалось бы, этим людям уже без разницы, купят подушку или нет. Но некоторым на такой подушке спать не хочется. Ну, в целом же, наверное, были люди, которые их покупали, распродавали», — приводит сравнение Можейко.
По его мнению, покупая товары в подобных магазинах, человек откровенно пользуется результатами рабского труда и финансирует систему, эксплуатирующую рабский труд. Это говорит о ценностях, несовместимых с базовым концептом прав человека.
Говорят о магазине, но выражают позицию
Люди оставляли негативные комментарии под публикацией Леночки Лукашик, не боясь преследования.
«Это тоже интересный момент. Потому что у людей есть непроговоренные, непрожитые травмы. И, по сути, это такой незакрытый гештальт. Люди, может, и хотели бы поговорить про политзаключенных, репрессии, МВД — но про это они говорить боятся. Тогда, соответственно, все фокусируются на чем-то таком, про что они говорить не так боятся. В конце концов, они же критикуют не МВД, они критикуют конкретную блогерку, что она им сделает», — объясняет Можейко.
То есть, Лукашик стала катализатором напряжения и проблем, которые есть в белорусском обществе и которые гораздо шире конкретного магазина на конкретной улице. Поэтому они говорят о другом, но при этом выражают свои политические позиции.
Покупка конфискованных вещей
Есть еще один способ приобретения «труда» политзаключенных. Это покупка конфискованных вещей через аукцион и магазины конфиската.
В этом вопросе можно говорить о моральной и юридической стороне. Вадим Можейко называет такие покупки скупкой краденого. В такой случае сделку можно признать незаконной. Это вопрос для так называемого «переходного правосудия» — как такие сделки будут квалифицированы.
«На мой взгляд, если человек пришел в магазин конфиската и купил телефон, понятия не имея, откуда он, это одна вещь. А другое дело, если он приобрел дом Бабарико. Совершенно справедливо этот дом у него конфисковать без всяких компенсаций и вернуть владельцу. Потому что люди участвуют в государственном преступлении, в воровстве имущества у политзаключенных. Соответственно, соучастники преступления должно быть наказаны», — считает эксперт.
Этическая сторона вопроса состоит в том, что человек использует возможность улучшить материальное положение, игнорируя, что это причиняет вред другим людям и совершается на основании неправовых, неэтичных действий.
«Мне кажется, что такие люди руководствуются циничным расчетом. Почему бы не получить что-нибудь подешевле? Просто у людей довольно низкий моральный порог. Кто-то опускается до того, что готов заниматься такой скупкой. Ну и, конечно, всегда можно найти много псевдоморальных оправданий, но это просто показывает аморальность каких то людей», — считает Вадим.
Когда можно покупать товары, произведенные заключенными?
В некоторых странах существует социально ориентированный бизнес, помогающий социализироваться заключенным. Например, вспоминает Вадим, в Швеции есть кафе, где заключенные работают официантами и пытаются социализироваться. Пользуясь продукцией этого бизнеса, человек финансирует людей, которые хотели бы социализироваться.
В некоторых тюрьмах Грузии есть пекарни, где заключенные пекут хлеб. Его едят в самой тюрьме и продают. Заключенные получают за это адекватную рынку зарплату. Она приходит на банковскую карточку. Ее можно потратить как в тюремном магазине, так и забрать с собой после освобождения.
«Но просто во всех этих примерах речь идет о том, что заключенные занимаются этим а) добровольно и б) получают за это приемлемые деньги, — напоминает Вадим. — А в белорусском случае заключенные занимаются этим не добровольно, и те деньги, которые они за это получают, абсолютно условные. Естественно, это все крайне далеко от тех реалий, о которых идет речь в Беларуси. Потому что и заключенные тут подневольные, и деньги идут, собственно, в МВД, а не заключенным».
