Денису Степаненко 34 года. Он родился и жил в Гродно, здесь же закончил химико-технологический техникум. В 2019 году уехал в Литву работать барменом, а домой вернулся весной 2020 года. Вечером 11 августа он вышел на прогулку и встретил сотрудников ОМОНа. Следующие 14 часов стали самыми страшными в его жизни: задержанных случайных прохожих пытками заставляли разблокировать телефоны, били и унижали. Корреспондент Hrodna.Life записала монолог мужчины.
От рассказа Дениса Степаненко стынет кровь. Редакция Hrodna.life не рекомендует читать этот текст людям со слабой нервной системой.
«Цели, задачи на сегодня? Кто связной? Сколько тебе заплатили?»
Вечером 11 августа я как обычно вышел на прогулку. Я худею и стараюсь пройти за день не меньше 10 000 шагов.
Шёл один по центру города, слушал в наушниках музыку. Я даже не собирался идти за мост, где могла быть перекрыта дорога.
Днём раньше я также гулял и наткнулся на оцепление. Тогда я спросил милиционеров, где лучше пройти и мне показали.
Когда 11-го я увидел сотрудников милиции, до них было около 500 метров. Я мог бы уйти, но даже не подумал, что встреча может быть опасной. Вокруг меня не было ни митингов, ни шествий. Только бесхозная кошка некоторое время шла рядом со мной.
Когда я дошёл до милиционеров, спросил где лучше пройти, меня сразу же «повязали». Толкнули на колени, потом бросили на землю. Дальше досмотр, дубинки. Они орали: «Цели, задачи на сегодня? Кто связной? Сколько тебе заплатили?»
Мой телефон забрали и долго изучали содержимое — все мессенджеры, подписки, соцсети, диалоги, историю браузера. Понимая их настрой, пароль я сказал сразу. Потом понял, что сделал правильно. Парня, который не хотел разблокировать телефон, поливали какой-то отравой в лицо. Это был не газ, но он кричал от боли, кашлял и хрипел. Продолжали, пока он не сообщил код.
Лёжа на земле я слышал, как по рации передавали информацию о прохожих. Когда те подходили, с ними происходило то же, что и со мной. Нас накопилось несколько человек.
«Зелёный маркер — значит — буйный, бить не жалея»
Мне сцепили большие пальцы рук пластиковой стяжкой. Затянули так, что я думал, будет некроз. Просьбы ослабить приводили к ударам.
Вообще говорить, когда тебя не спрашивали, — значило снова быть побитым. Так я пролежал на земле где-то час. Потом подъехал автозак, нас подняли, заломали, запихали внутрь. В каком-то смысле мне повезло — меня посадили в заднюю камеру со скамейкой. Остальных засунули в маленькие камеры, такие мобильные карцеры, по два-три человека в каждый.
Ещё когда я лежал на земле, один из ОМОНовцев достал маркер и разрисовал мне лицо. Как потом выяснилось, это были особые метки, определяющие твою судьбу после доставки в РОВД. Такое «послание» той бригаде, что примет нас.
Зелёный маркер — значит — буйный, бить не жалея.
Чёрный — агент из-за рубежа, координатор или вообще, лицо, имеющее отношение к организации беспорядков. Этот маркер — самый суровый. Отмеченных им ждали допросы и нещадные побои. По сути, из них выбивали признания.
Остальные цвета я не знаю. Мне, видимо, шутки ради, изрисовали лицо зелёным, хотя я был вежлив и молчал, когда нужно.
Периодически всех нас пинали. Около лица ставили огромный яркий фонарь, включали и задавали те же вопросы — кто связной, цели-задачи, сколько платят.
Было ощущение, что попал в секту. ОМОНовцы верят в идею вмешательства извне и, как настоящие сектанты, в своей вере непрошибаемы.
«Мы должны смотреть телевизор. Там всё, что нам нужно знать»
Мы лежали на земле, а они, когда ходили или стояли рядом, специально ставили берцы очень близко к лицу. Говорили, что мы должны смотреть телевизор. Там всё, что нам нужно знать. За наличие подписок на оппозиционные Telegram-каналы били.
На меня никогда в жизни так не кричали. Я вообще не думал, что так бывает. Фашисты в кино — вежливые люди по сравнению я с ними.
По приезду в РОВД (не знаю, какое) нас опять под крики заломали, сказали смотреть только в пол. Если смотришь по сторонам или вперёд — бьют. Вот так, согнутыми с вывернутыми в болевой прием руками, нас завели в подвал и кинули на пол. Заставили принять позу с тремя опорами — два колена и лоб. Зад нужно было держать высоко. Если опустишь — снова бьют. Одного парня заставляли целовать бело-красно-белый флаг прямо с пола, не покидая этой позы.
У ворот тюрьмы водитель сказал: «Пацаны, я вам сочувствую…»
На перекличке я услышал, что с нами есть гражданин России и еще мужчина из Польши.
Потом меня забрали на допрос, повели наверх. Пока шёл, видел: везде на земле лежат люди. В кабинетах было по несколько задержанных. Им командовали «упасть», «отжаться», «встать», «присесть», «встать», «повторить». Если люди не выполняли, их били. Видно, что им просто по кайфу было нас бить, орать на нас, унижать, чувствовать свою власть и безнаказанность.
Допрос прошёл относительно безболезненно. Меня оформили и повели на улицу. Никто из сотрудников не представлялся. Все ОМОНовцы и милиционеры были в балаклавах.
Пока ехали из РОВД, мы с ребятами пытались как-то между собой пообщаться, но это пресекалось под угрозой битья.
У ворот гродненской тюрьмы водитель сказал: «Пацаны, я вам сочувствую…», ворота начали открываться, на машину направили прожектор. Во внутреннем дворе нас ждали человек 40−50 людей в масках и камуфляже. Они орали и свистели. Это было действительно страшно.
Огромный ОМОНовец открыл дверь и заорал дурным голосом «Кому сидим, животные? Выбегаем, блядь!» Согнутых и заломанных, нас доставали из машины и били. Потом поставили лицом к стене, руки за спину, ноги врозь. Обыскали, осмотрели отметки на лицах. Мне пообещали, что через пару дней я буду весь сине-зелёный.
Дальше снова заломали, согнули так, что видишь только кроссовки и заставили максимально быстро бежать через двор, я чуть лицо там не оставил. Видимо, на это и был расчёт этой «процедуры» — «сам упал».
«Политических» едой не баловали
В помещении нас снова поставили лицом к стене. Руки в этот раз приказали поднять на стену вверх и вывернуть ладонями к ним. Это больно, но так видать и задумано. Ещё один обыск, снова осмотр отметок, вопросы. Парня с чёрной меткой били так, что он кричал. Кажется, он упал от ударов по ногам, видно было не очень. Смотреть в ту сторону запрещали. Мы должны были стоять у стены, ноги максимально врозь.
После этого полный досмотр вещей, изъятие шнурков и ремней. Потом сказали раздеваться полностью и глубоко приседать с вытянутыми вперёд руками. Так проверяли, не проносишь ли в прямой кишке контрабанду в тюрьму. Процесс унизительный, но унизительно там было всё, от начала до конца.
После согнули и снова бегом, вверх по лестнице, в камеры. В четырехместной камере нас было пятеро.
На этом физическое насилие закончилось, но были психологические трюки. Свет в камере всегда горит. Единственное зарешёченное окно под потолком еле открыто, стекло непрозрачное. Всё вокруг как в средневековье. Кровати ужасны, матрацы и подушки грязные. Санузел никак не отделён от общей площади, нужду нужно справлять у всех на глазах.
Когда не спали, разговаривали о всяком. Сосед по камере о путешествиях рассказывал. Очень надеялся, что это недоразумение скоро закончится и нас отпустят. Говорил, что когда его били, приговаривали, что он какой-то резиновый, — палки от него отскакивают. Все руки и ноги у него были в следах от дубинок, спина тоже.
Схватили, избили, посадили. Танго-диджея из России обвиняли в финансировании протестов в Гродно
Потом мы как-то вспомнили про наши отметки и в холодной воде кое-как оттёрли маркер. Я предложил зафрендиться на Facebook, типа ещё увидимся, посмеёмся над всем этим.
Мы слышали, что других кормили, но нас, «политических», едой не баловали. Вода была только из крана. Окно выходило во внутренний двор. Постоянно лаяли тюремные собаки.
Часов ни у кого не было, никто не знал, который час, что и когда с нами будет дальше. Это угнетало отдельно.
Было слышно, как за дверью о чём-то говорили и смеялись охранники. Для них это были обыкновенные будни. Так же было слышно, что людей ночью водили на допросы. Периодически кто-то кричал. Думаю, это был не допрос, а пытки. Ночью в тюрьме наверняка всё проходит без адвоката. Сидишь, слушаешь эти крики под лай собак. Голодный, побитый и запуганный. Ждёшь, что, возможно, ты следующим идёшь на «допрос».
«Я ощутил страх смерти»
Когда я вышел, то подсчитал. От задержания до суда прошло 14 часов. Заседание проходило прямо в тюрьме. На суде как кому везло. Там была «монетка». В случайном порядке тебе дают тюрьму от 5-ти суток, или штраф. Очень хотелось штраф.
Как я понял, если задержанный не подписывал согласие с протоколом, то из тюрьмы не выпускали. Поэтому я согласился, получил штраф и обрадовался. Хотя сумма в 405 рублей для меня немалая. После суда был разговор с психологом или идеологом. Он сказал «напутственные слова» о последствиях. Если коротко: «Не смейте больше появляться рядом с акциями протеста. Иначе тюрьма светит надолго».
После этого мне отдали вещи и отпустили.
Выход из тюрьмы — ощущение из приятнейших в жизни. Хочется, чтобы оно было в памяти в единственном экземпляре.
Свой телефон я продал. Пользуюсь старым.
Через три дня после освобождения до меня дошли, наконец, эмоции. Вчера вечером стало страшно. Я ощутил страх смерти. Я знаю точно — если снова попадусь и меня таки посадят на длительный срок, я покончу с собой.
Утром я плакал. Появилась тревога и постоянное ощущение угрозы. На улице напрягают микроавтобусы с тонированными стеклами. Раньше я всегда ходил с музыкой в наушниках. Теперь их не надеваю, чтобы слышать — вдруг кто бежит, или подходит ко мне. Летнюю открытую обувь я больше не ношу. Хожу только в кроссовках, чтобы был шанс убежать.
Все акции обхожу стороной за многие километры. В центре после тех событий был один раз. Заходил в компьютерную фирму. Разумеется, пошёл днём, туда и обратно на такси.
