Я воспринимал правоохранителей как угрозу с первого дня, когда я своими глазами увидел, что такое полиция на самом деле. Когда уничтожали наш палаточный городок, когда меня избивали и душили в автозаке. Угрозой были и провокаторы, "титушки". Мы делали акцию возле Областной госадминистрации, уже после того, как начали убивать людей в Киеве в феврале. Власть тогда массово, автобусами, привезла титушек. Побили людей, которые пришли на акцию. Тогда мы поняли, что плакатами мы не сможем защищаться, и тогда было решено создать отряды местной самообороны. В тот же вечер мы их создали, и в самооборону сразу записалось около двухсот человек.
Самооборона должна была физически защищать людей, которые выходили на акции протеста, от титушек и Беркута. Из оснащения у них были средства защиты - поролоновые доспехи, чтобы смягчить удары, щиты из ДСП. У нас был предприниматель, который у себя на производстве мог все это для нас делать. Еще брали черенки от лопат. В случае серьезной угрозы главное, что нам было нужно - это время, чтобы как можно больше людей успело спастись. Для этого нужно задержать агрессора. Вот этим самооборона и занималась.
Я был студентом Одесского национального университета, одного из старейших университетов страны. Мне вообще казалось, что мы должны быть в авангарде всех этих вещей. И действительно, другие студенты, которые приходили на Евромайдан, объединялись вокруг нас. И первые студенческие страйки мы проводили возле моего университета. Нас пытались не пускать на территорию, появлялись какие-то университетские дружинники. После событий февраля все стало серьезнее, угрожали, что вызовут полицию, вызывали на разговор к ректору, из-за того, что мы пытались оттягивать студентов с пар на протесты. Было давление. Но до исключения не доходило, насколько мне известно. Были преподаватели, кто наоборот поддерживал тех, кто ходил на Евромайдан.