Привет. Это журналистка Hrodna.life, которая недавно уехала из Гродно. Я слышала, что эмигранты беспокоятся об утрате связи Беларусью, не могут реально чувствовать, что происходит в стране. Для них опишу, как жилось там в 2022 году. Это анонимная колонка, потому что страх преследования от уполномоченных структур у меня сохраняется.
Мотивация убрать дома — могут прийти с обыском
На второй день эмиграции я поняла, что записываю голосовое сообщение в очередной съемной квартире спокойно, как миллиарды людей по всему миру. Мне не нужно думать, есть ли в этой комнате прослушка. Два предыдущих года, где бы я ни находилась в Гродно, я проверяла, кто может меня слышать и, возможно, записывать. Есть ли в этом месте видеокамеры, которые считают пароль от моего телефона. А позже его используют силовики. Эта паранойя стала моей повседневностью.
Страх проник в быт белорусов. Лучше помыть голову с вечера. Вдруг рано утром придут силовики — не быть же на покаянном видео с немытыми волосами? Когда дома разводился беспорядок, моя первая мысль была такой: «Боже, если обыск, то только не сейчас». «Опасные» же вещи были вывезены из дома еще полтора года назад.
Спрятать ноутбук за несколько секунд
Каждый день я и мои друзья готовились к задержанию. Это значит, что нужно удалять сделанные скриншоты и переписки, чистить истории поиска и выходить из многих аккаунтов, не включать мессенджеры на нескольких устройствах. Все это в руках силовиков может сыграть против тебя. Нужно продираться сквозь VPN, блокировки и каждый раз анализировать, какую ссылку ты сбрасываешь в чат с друзьями. Не экстремистская ли она? Неправильная по версии силовиков информация может стоить твоему близкому человеку 15 суток свободы.
Мы пугались стука в дверь, проезжающих мимо микроавтобусов без опознавательных знаков, сотрудников службы газа с красными корочками, ошибающихся дверью соседей. Мы научились за несколько секунд прятать ноутбук в духовку на случай обыска и сбрасывать телефон до заводских настроек. Это постоянное напряжение и липкое чувство недоверия к миру очень истощает.
Страх пробрался даже в секс
Обсуждали в компаниях друзей, как за секунды под грохот выламывания двери успеть сообщить об этому хоть кому-то и удалить Telegram. Сообщение от близкого с предложением поговорить — паническая атака, новое покаянное видео — животный страх того, что на нем будет кто-то из твоих знакомых. Многим снятся задержания. Но перестать дергаться — это значит перестать жить реальностью Беларуси.
Страх пробрался даже в секс. Мне неловко об этом говорить, но последний год в Беларуси я могла мастурбировать только в темноте и под одеялом. После истории одного блогера, секс которого сняли на камеру и распространили по провластным Telegram-каналам с мерзкими едкими комментариями. Мой друг однажды не остался у меня ночевать со словами «А вдруг утром придут силовики». Подруга предлагала подарить мне секс-игрушку, а я отказалась со словами «потом на „Желтых Сливах“ опубликуют».
Выбор между эмиграцией или тюрьмой
Некоторые психологи утверждают, что страх — это точка роста. Я думаю, они ничего не знают про настоящий постоянный страх, который парализует тебя. В некоторые дни все силы уходили на то, чтобы бояться.
В таком режиме живет очень и очень много людей. У нас не было иллюзий: выбор между эмиграцией или тюрьмой каждому предстояло бы сделать рано или поздно. Всё, что мы слышали на профильных для журналистов конференциях: «Уезжайте». После каждой поездки вместе со штампом в паспорте получали личный досмотр на границе и скачок давления по возвращении в страну.
За последний год население Беларуси официально уменьшилось на 94 121 человека и по состоянию на 1 января 2022 года составило 9 255 524 человека. Реальные цифры миграции сложно оценить.
Каждый день жизни в Беларуси оплачен стрессом
Внешне вроде жизнь не изменилась. В Беларуси открываются рестораны, на улицах видно гуляющих людей, на место одних общественных инициатив вроде бы приходят другие. Но вечером ты приходишь в бар, а очередной знакомый буднично сообщает о скорой эмиграции. Кто-то собрался к мужу, другой — на работу, третий — потому что уезжают двое первых и все остальные. Приходишь на квиз, а там кого-то не хватает — он задержан. Пьешь с кем-то кофе, а уже через неделю сам отправляешь ему открытку в СИЗО.
Мне сложно объяснить, в чем ценность Родины, но люди платят за эту ценность свободой. «Адбыць у вязніцы прыдуманы тэрмін — меншая пакута, чым развітацца з Радзімай», — сказал осужденный на шесть лет колонии сотрудник «Свабоды» Андрей Кузнечик. Дорогой Андрей, да если бы можно было пойти на такую сделку с ними. Осужденным могут добавить срок, пока они находятся в тюрьме, как журналистке Екатерине Андреевой. Или бесконечно задерживать после отбытия наказания, как Илью Миронова. Или заново судить, как Юрия Костюка.
За каждый день жизни в Беларуси последние два года мы платили стрессом. Но это стоило того, чтобы иметь возможность честно фиксировать реальность внутри. Журналистов давно лишили возможности работать по принятым стандартам. Но еще полгода назад мы ходили в суды, записывали странности на городских праздниках и разговаривали с неравнодушными белорусами, которые не хотят уезжать. Не менее важным было стать свидетелями ужесточения ситуации, степень которой стала понятна только после отъезда.
Настоящая Беларусь никуда не уехала
Те, кто говорят, что из Беларуси уехали все лучшие люди, неправы. Я видела чудесных, сильных и принципиальных белорусов каждый день. Настоящая Беларусь осталась в Беларуси. Нигде такой силы не имели наклейка Пагоня, БЧБ-лента, беларуская мова и лозунг «Жыве Беларусь!», как в Беларуси в 2022. Это протест, это заявление, это смелость, граничащая с безрассудством.
Сейчас мне снится мой город. Закрыв глаза, я могу вспомнить запах Немана летом, услышать звон часов на Фарном костеле и почувствовать шершавость брусчатки на Советской улице, по которой ходят дорогие мне люди. Я надеюсь, у них всё будет хорошо и скоро мы с ними встретимся на этой самой улице.
