«Тренд — качалочка, здоровье». Задали одни и те же вопросы металлистам из Беларуси и Польши

Уже несколько десятилетий метал-музыка объединяет людей не только одних музыкальных пристрастий, но и схожего мировоззрения. Для них свобода является важной ценностью. Значительная часть неформальной тусовки десятилетиями была протестно настроена. Субкультура металлистов пережила расцвет в 1990-е и 2000-е годы, но и теперь продолжает развиваться. Что она представляет собой сегодня в Беларуси и Польше? Мы задали одни и те же вопросы на эту тему Алексею (имя изменено) из Минска и Кшиштофу из Варшавы.

Наши собеседники начали ходить на концерты, когда были ещё подростками (белорус — в начале 2000-х, а поляк в начале — 1990-х) и продолжают это делать до сих пор.

Редакции Hrodna.life и MOST продолжают совместный проект о людях, явлениях и событиях по обе стороны белорусско-польской границы.

«Для меня это было „вау“»

— Как вы познакомились с метал-музыкой?

Алексей: Первое, что я услышал из тяжёлой музыки, был лёгкий Nightwish на MTV. Мне тогда было 13 лет, и что-то встрепенулось внутри, появились бабочки в животе. А на первый концерт пошёл через год — в клуб напротив школы, где учился. Сегодня так бы не прокатило: сейчас вход на концерты без родителей только с 16 лет.

На том концерте была готика (тяжёлая и электронная музыка с мрачной и меланхоличной атмосферой. — Прим. ред.). И я просто ох**л. Больше всего впечатлил народ, который туда пришёл. Все в готических прикидах, с причёсками, накрашенные. Я видел их в городе иногда, а тут их была целая толпа.

Кшиштоф: В начале 1990-х я решил послушать что-то новое из музыки, более тяжёлое, поэтому просто пошёл и купил кассеты Metallica и Iron Maiden. А потом увидел на MTV программу Headbangers Ball — так я в первый раз услышал Vader (одна из самых известных польских метал-групп. — Прим. ред.). Именно с неё я начал слушать death metal (экстремальный поджанр с агрессивной музыкой и вокалом. — Прим. ред.). Мне понравилось это тяжёлое звучание и быстрая игра барабанщиков.

Тогда же был мой первый концерт: в Варшаве выступала группа Pro-Pain, которая играла хардкор. Для меня это было «вау». Хотя в 1990-е концерты выглядели по-другому. Нужно было сильно сосредоточиться, чтобы понять, какая песня звучит, какая группа играет. Такие были тогда в клубах акустика и техническое оснащение.

«Все были свои — волосатые, в чёрных шмотках, в косухах»

— Какой была метал-тусовка?

А: В метал-тусовку я вошёл, когда учился в колледже: там было много «волосатых». Стал чаще ходить на концерты. Мне рассказали про сходки (встречи на открытом воздухе. — Прим. ред.) металлистов.

Только одна «Коряга» (еженедельная сходка неформалов Минска. — Прим. ред.) чего стоила — сколько там людей было! Ты идёшь и идёшь по этому полю. А к ночи там зажигали пять-шесть больших костров в разных местах.

Нас всех объединяла музыка. Это была тусовка, веселье, друзья, общение. Можно было выбраться в город, выпить, побалдеть, поорать песни. Все были свои — волосатые, в чёрных шмотках, в косухах.

К: В 1990-е не было никаких соцсетей, и люди просто встречались. В квартирах, в барах. В Варшаве ещё собирались в клубе Rock. Сидели и разговаривали — о музыке, об обычных делах. Тогда метал-сообщество было более открытым. Можно было просто заговорить с кем-то в очереди — и всё, идёшь вместе на пиво. А сейчас в целом люди стали более закрытыми, не только среди металлистов.

Сейчас в Варшаве есть клуб Potok, и металлисты чаще встречаются в нём. Организуют и вечеринки в квартирах, но очень редко, насколько я знаю. Если говорить о людях моего возраста, то я хожу только на концерты и могу там познакомиться со знакомым какого-то моего знакомого, например.

«Учителя называли метал музыкой Сатаны»

— Как общество относилось к металлистам?

А: В школе некоторые учителя дрючили просто из-за покрашенных в чёрный цвет волос. Некоторые учителя называли метал музыкой Сатаны. Но в целом всем было по барабану. А в колледже вообще всем было нас**ть — главное экзамены сдавай.

Чтобы была какая-то вражда субкультур — не помню такого. Сейчас с этим тем более нет проблем. А вот всякие пацанчики могли докопаться из-за длинных волос. Но где-то с 2010-го они как будто повымирали.

А сейчас по сравнению с некоторыми я и сам, наверное, выгляжу как «нормис». Недавно видел девушку — у неё всё лицо в татуировке. И тут я в рубашечке и просто с длинными волосами с работы иду.

К: В начале 1990-х в было разделение. Тогда были металлисты, панки, скинхеды, депеши (фанаты творчества группы Depeche Mode. — Прим. ред.). Металлисты могли договориться с панками, панки же не любили скинхедов, а те отвечали им взаимностью. Металлисты не любили депешей. Когда я пошел в старшие классы, то не помню, чтобы эта вражда была.

Но появились дрэсяже (польские гопники. — Прим. ред.). И вот они могли цеплять металлистов на улицах. Помню, купил себе бомбер, и дрэсяже хотели его с меня снять. Но я тогда хорошо бегал, так что удалось убежать и сохранить куртку.

Раньше были стереотипы, что металлисты — грязные. Они сильнее выделялись. Ходили с длинными волосами, в чёрной одежде. Сейчас же общество перемешалось. В чёрном ходят и люди с короткими волосами. Как-то затёрлась эта разница, которая раньше была видна.

«Чтобы кто-то на концертах говорил о политике — такого я давно не слышал»

— Какие у металлистов отношения с государством?

А: Помню, как раньше [писатель и политик Николай] Чергинец хотел, чтобы перед ним выступал Rammstein, а он бы его оценивал. Помню, как Белорусская православная церковь возбудилась на Marduk (шведская блэк-метал-группа с антихристианской лирикой. — Прим. ред.) и запретила их приезд.

Но вместе с тем некоторые метал-концерты проводились в Молодёжном театре эстрады и во дворце культуры какого-то завода, а на открытых городских площадках выступали рокеры, ещё помню бесплатную панк-вечеринку в Доме пионеров.

Сейчас вроде бы нет такого сотрудничества. Но и не мешают. Я помню, что за последнее время отменили только один концерт — из-за теракта в «Крокусе» (нападение террористов на подмосковный «Крокус Сити Холл» 22 марта 2024 года унесло жизни не менее 145 человек, более 550 получили ранения. — Прим. ред.).

Раньше в тусовке критиковали власть. Особенно когда были отмены концертов — очевидно, что тогда звучали нелестные слова в её адрес. Сейчас же, чтобы кто-то на концертах говорил о политике — такого я давно не слышал. Да и в обычной жизни давно такого не было — чтобы кто-то не в узком кругу затрагивал эту тему.

К: Когда у нас к власти приходили радикальные силы, то начинались проблемы у некоторых польских групп. Например, у Behemoth, которые находятся в довольно сильной оппозиции к Костёлу. Помню, что в Польшу не хотели пускать Мэрилина Мэнсона, говорили, что какая-то его песня — сатанинская.

Сейчас, когда в Польшу приезжают блэк-метал-группы, на них могут возбудиться католические сообщества, которые пытаются добиться запрета концертов. Но обычно на их протесты проходит только горстка людей.

В Польше есть метал-фестивали, которые организовывались в сотрудничестве с местными властями. Например, был Hunter Fest в городе Щитно. Была Metalmania в Катовице, которая проводилась в спортивно-концертном комплексе Spodek. Сейчас есть Mystic Festival в Гданьске — прямо на судоверфи.

Когда я иду на концерт, меня совершенно не интересует политика. Конечно, то, что происходит сейчас в мире, все эти неприятные вещи, в том числе ситуация в Беларуси, волнуют меня и отзываются во мне. Но когда мы идём на концерт, то говорим о вещах приземлённых.

«Чтобы посетить все концерты, пришлось бы продать почку»

— Много концертов проводится сейчас?

А: В 2010-х концертов местных групп становилось всё меньше — закрылся клуб «Реактор». Но зато стало больше зарубежных групп — в один момент их было столько, что приходилось выбирать, куда идти.

К концу 2010-х в Минске концерты местных групп проходили где-то раз в два месяца. Потом закрылся клуб «Берлин». И концерты проводились уже где-то раз в два-три месяца.

А последняя известная зарубежная группа — это был Powerwolf — должна была приехать в 2022 году, но концерт так и не состоялся. С тех пор к нам никто не приезжал.

Думаю, если закончится всё это го**о (война в Украине и изоляция Беларуси. — Прим. ред.), то, может, начнут приезжать и зарубежные группы. К нам ведь даже из России не приезжают как раньше — какой-нибудь блэк-метал из Смоленска или grindcore из Белгорода, который ты никогда не слышал и больше не услышишь.

Что касается местных групп, то тут многое зависит от площадки. Вот в 2024 году снова открылся клуб «Реактор» — и концертов стало в два раза больше.

К: В начале 1990-х было больше концертов местных групп. Тогда они в основном проходили в клубах Stodola и Remont. Со второй половины 1990-х начали приезжать иностранные группы. Например, в 1995 году я был на концерте в клубе Stodola, где выступала рэпкор-группа Clawfinger, а на разогреве у них были Rammstein.

В 2000-х в Польшу стало приезжать очень много заграничных групп. Я помню, что как-то раз за одну неделю сходил на три концерта.

Сейчас в Польше столько интересных концертов, что, для того чтобы посетить все, пришлось бы, наверное, продать почку. И люди ходят не только на иностранные группы, но и на польские. Если выступает тот же Vader или Behemoth, то клубы переполнены.

«С внешним видом стало ровнее»

— Кто сейчас приходит на метал-концерты?

А: В конце 2000-х — начале 2010-х людей на концертах было больше — местами просто битком. Но и сейчас немало — нормально. Сегодня это совершенно разные люди. Начиняя от подростков 12−13 лет, которые приходят с родителями. Заканчивая дедами — видел такого с бородищей, на вид лет 60. Видел девушку, на вид 25, с матерью, которой примерно 50. Ну и просто молодёжи достаточно.

Есть металлисты — как и раньше: с нашивками всякими, в косухах, с длинными волосами. Но в целом, по моим ощущениям, с внешним видом стало ровнее. Если бы чел не был на концерте, я бы никогда и не подумал, что он металлист.

Но всё-таки, когда подходишь к тому же «Реактору», то видно, что ко входу стягиваются люди в чёрном — металлисты.

К: Если играет хорошая старая группа, то на неё приходит больше людей в возрасте, которые выросли на этой музыке. Но если у них на разогреве молодые группы, то приходит много молодёжи.

Недавно наблюдал странную ситуацию на концерте Samael (швейцарская группа, основанная в 1987 году. — Прим. ред.). У них на разогреве была какая-то ню-метал-команда, на которую пришло много молодёжи. И потом я в чатах читал, как молодёжь высмеивала Samael.

Когда-то три четверти людей на концертах выглядело металически. Сейчас треть людей —как будто из другого мира. Конечно, остались те, кто ходит в коже, в чёрной одежде, в тяжёлых ботинках. Но есть и такие, на которых смотришь, и они больше на скейтеров каких-то похожи. Но они слушают метал, и это самое важное, я думаю.

«На концертах стали меньше квасить»

— У нынешних металлистов есть проблемы с алкоголем, наркотиками?

А: Такой дичи как раньше точно нет. Когда в течение часа весь бар выжирали и делали месячную прибыль киоскам в округе. То, что на концертах стали меньше квасить, — это определённо. Но и в бар тропа не зарастает, в очереди придётся постоять.

Что касается наркотиков, то скажу так: я ничего не видел. Про «своё время» точно скажу, что в нашей тусовке никто не вмазывался, и я не помню, чтобы тогда вообще кто-то употреблял.

В целом сейчас же тренд — качалочка, здоровье. Так что спортивного вида людей хватает на концертах.

Конфликтов тоже сейчас на концертах нет. Всё мирно. Как и раньше, в принципе. Хотя с тех времён я всё же могу вспомнить пару моментиков, но всё заканчивалось хорошо.

К: В моё время молодёжь вела себя более безбашенно. В том смысле, что мы пили много алкоголя. Сейчас я вижу, что молодёжь употребляет немного другие вещества. И, соответственно, их поведение отличается от нашего.

Есть такой мем. Мол, раньше металлисты отрывались по полной: много пили, рыгали, страдали от сильного похмелья и так далее. А сейчас металлист сидит за кружечкой чая и что-то играет на гитаре. И это действительно так. В том числе из-за того, что метал сегодня слушают разные люди.

Что касается конфликтов, то в мою молодость до меня доходили только слухи. Слышал, что кто-то кого-то зацепил, украл кожаную куртку, деньги. Но даже как слухи это было очень редко. Я бы сказал, что серьёзных конфликтов не было, у меня такого опыта не было.

«Нет такого, чтобы я от счастья писался»

— Почему метал всё ещё жив?

А: А что ему будет? Он и до моего первого концерта уже давно был, и столько времени продолжает быть. И я уверен, что будет и дальше.

Но, к сожалению, со временем все из нашей тусовки поотваливались. Знаю, что некоторые продолжают иногда слушать метал, но на концерты уже не ходят.

Ещё скажу, что новые местные группы не сильно запоминаются. Вот раньше каждая группа — это был жир (очень мощно, впечатляюще. — Прим. ред.). Posthumous Blasphemer — это ж прям за**ись, это ж прям жирнота. А Nightside Glance? Как же они е**шили!

Я не говорю, что новые группы плохие. Просто лично у меня нет такого, чтобы я от счастья писался.

К: Метал жив, потому что это аутентичная музыка. У метала есть своя сила. И мне кажется, что метал никогда не умрёт.

Это не так просто: искоренить из себя эту музыку. Если войдёшь в неё, то будешь там. Из моего окружения не знаю никого, кто бы изменил свой музыкальный вкус. Они все ходят на концерты, но многие выглядят уже менее металически. Всё-таки у всех разные работы, и бывает так, что работа предполагает определённый внешний вид.