Исправление через страдания, знакомство с Ашурком и разговоры с Бабарико. Бывший политзек из Гродно рассказал о тюремном опыте

«Я — бывший политзаключённый», — говорит о себе Вадим Хижняков. Больше двух лет он провел в заключении. Часть времени в Гродненской тюрьме, часть — в Полоцкой исправительной колонии. 16 ноября 2022 года Вадим «по звонку» вышел на свободу. Сейчас он в эмиграции в Польше. Видеоинтервью с ним записали для проекта «Мы вернемся». Hrodna.life выбрал самые значимые моменты разговора.

По словам Вадима, он согласился дать интервью, «чтобы люди узнали, в каких условиях содержатся заключенные, какое на них оказывается давление. Чтобы поднять уровень интереса и сочувствия к этим людям. Чтобы помощь не иссякала, чтобы они чувствовали поддержку и уверенность, что Беларусь будет свободна и что наша страна получит такое будущее, которого она достойна».

Читайте также: От 2 до 5,5 лет колонии. Гродненцев осудили по «делу Галактики»

Про Витольда Ашурка: «Таких людей мало в жизни встречал»

«Политзаключенных вместе не очень-то сажали, старались на одну камеру — один политзаключенный. Но мне удалось с несколькими людьми посидеть. Наиболее запомнился Витольд Ашурок, ныне покойный. Был очень светлый человек. Очень грамотный, образованный. Просто таких людей мало в жизни встречал. […] С очень крепким стержнем. Он никогда не навязывал своё мнение. Старался убеждать, основываясь на своих знаниях. […] Очень грамотно, очень аргументированно. Практически всегда убеждал».

Вадим рассказал, как попал в камеру, где знали Витольда: «Там были разные люди, даже афганец, гражданин Афганистана. […]

И вот открываются двери и вводят Витольда. Вся камера поднимается и бежит обниматься с Витольдом. Ну, я тогда не знал его. Хотя у него харизматичный внешний вид. Эта борода, прическа его такая залихватская, очки. Такой интеллигент, человек творческий. И по-белорусски сразу кажа. Всегда говорил на белорусском языке. […] И этот афганец к нему сразу: «Витольд!» Чай ему греет. Я удивился сначала. Он, Абдул, афганец этот, с тяжелым характером. Но прямо к Витольду очень-очень хорошо относился. Я начал спрашивать. Он говорит: «Ты знаешь, этот человек знает Коран лучше чем я. Он знает всех наших пророков». И еще он учил турецкий язык. У него был словарь и по словарю учил".

Вадим рассказал, что узнал о смерти Ашурка уже «в осуждёнке». Один из сокамерников после встречи с адвокатом рассказал о посадке самолета с Протасевичем, и о смерти Витольда. «Я не верю, что у него [Ашурка] что-то со здоровьем произошло, от чего он мог умереть, — говорит Хижняков. —  Он не выглядел больным человеком, был жизнерадостным, здоровым, занимался спортом».

Читайте также: Был уверен, что в 2021-м году окажется на свободе. О чем писал умерший в колонии Витольд Ашурок

По мнению Вадима, причиной могли стать побои: «Как я слышал, он начал принципиально разговаривать с администрацией по-белорусски. А они заставляли его говорить по-русски. Он говорит: «Государственный язык белорусский и я буду по-белорусски говорить». Возможно, за такую его позицию [избивали].

Читайте также: «Акт членовредительства» или черепно-мозговая травма? Расследование о смерти Витольда Ашурка появилось на YouTube

В карантине был с Бабарико

«Я был в карантине с Виктором Дмитриевичем, — говорит Хижняков. — Получалось побеседовать, хоть и не долго, по 15−20 минут, но много раз». Вадим говорит, что Бабарико предлагали «компромис с совестью»: «Только так я это назову. Ему предлагали отказаться от своих взглядов, поменять их, дать интервью и после этого выйти на свободу. Насколько я знаю, он сказал: «Или мы выйдем все, или я выходить не буду».

Вадим говорит, что бывший кандидат в президенты сильно похудел, но изменения его только внешние: «Морально он не поменялся. Он, видимо, психически очень устойчивый, твёрдый человек. Это заметно. Позитивно настроен, всегда улыбается. Несмотря на то, что в последнее время на него очень сильное давление оказывалось».

Вадим вспомнил один из разговоров с Бабарико: «Он сказал: «Знаете, чем мужчина отличается от особи мужского пола? Мужчина должен уметь принимать решения. Я выбрал решение».

Читайте также: В Минске начинается суд над Виктором Бабарико. Независимой прессы нет

Хижняков спрашивал у Бабарико и про «российский след» в его избирательной компании. На что Бабарико ответил: «Ни в коем случае. Я руководствовался своими убеждениями». Со слов Хижнякова, Виктор Бабарико говорил, что понимал — страна идет не в ту сторону, движется назад вместо того, чтобы идти вперед. И что это направление нужно менять: «Народ созрел, все будет идти по нарастающей и народ будет решать свою судьбу. Только народ». «Это его слова такие», — говорит Хижняков.

«Исправляли через страдания»

«Новополоцкая колония — самый худший вариант, — рассказывает Вадим Хижняков о месте отбывания наказания. — Когда другие узнают, что человек едет на ИК-1, говорят только: „Ну, держись“. Это притча во языцех».

По его словам, здесь в открытую говорят: «У нас исправление через страдания». «Это догма. Вот и заставляют страдать», — говорит Вадим.

Больше всех «исправляют через страдания» именно политзаключённых: «Их считают врагами. Они [сотрудники тюрьмы] - часть системы, а мы хотели сломать эту систему. Естественно, что отношение такое».

Читайте также: Четырех гродненцев начали судить за насилие над милиционерами у «Галактики». Их обвинили в преступном сговоре

В тюрьме поддерживали письма

О времени в гродненской тюрьме он вспоминает так:

«Помощь была. Передавали передачи, деньги зачисляли на счет, приходили бандероли от незнакомых, очень много писем получал. С поддержкой, с хорошими словами. До приговора не отвечал, старался не провоцировать. Когда вынесли приговор, всем ответил, где-то 200 писем сразу написал. За несколько месяцев получил около 700 писем. По 12 -17 писем в день приходило. По несколько часов отвечал».

Читайте также: «Немного о новостях, немного о погоде». Гродненцы Вильнюса собираются вместе и пишут письма заключенным

По его словам, ему не отдали только одно письмо, потому что в нём «разжигают». А вообще письма в заключении помогали держать связь с реальностью: «Я осознавал себя частью людей, стремящихся к свободе»,

О сотрудниках тюрьмы и колонии

«Лояльно не относился никто, — говорит Вадим. — Туда идут те, кто в УВД работал или в ОМОНе. В тюрьму идут дорабатывать. Там работа не требует ни интеллектуального, ни физического напряжения. Они ничего не делают там, по сути. За якобы существующую опасность им платят деньги. Некоторые равнодушно относились. А некоторые убежденные такие, пытались покрикивать».

По воспоминаниям Вадима, лучше всех относился к заключённым контролёр, про которого говорили «краповый берет». Он был предпенсионного возраста. Рассказывали, что в тюрьму попал после травмы.

Читайте также: Унитаз затыкают хлебом, веревки делают из пакетов. Как выживают заключенные в гродненской тюрьме

«Меня везде водили в наручниках. Как показывают в кино про маньяков, пожизненно осужденных. И я имел право выходить из камеры только с руками назад и в наручникох. Со мной сидел парень айтишник, у него было белокровие, смертельно опасная болезнь. Его тоже водили в наручниках. Вот такое отношение».

Изменились ли убеждения?

«Оттуда я немного мог видеть, там доступ к информации был ограничен. Но я верю, что Беларусь уже перешла ту черту, от которой возврата назад нет. Всё поменяется, уверен. Я знаю, что Беларусь будет жить!»

Читайте также: «Возможно, сейчас бы сидел». Бывший политзаключенный Дмитрий Фурманов уехал из Беларуси

«Персонал хамоватый, номера не очень». Что об изоляторах Гродно пишут в отзывах на картах