Откровенное интервью Саши Авдевича — об аварии, отношениях, конкуренции с мэром Лиды и отъезде из Беларуси

Саша Авдевич из Лиды — самый активный колясочник Беларуси. Он основал сеть кофеен «Инклюзивный бариста» в Минске, проехал тысячи километров на ручном велосипеде по Европе. Сейчас Саша живет в Варшаве. В проекте «Ток» он рассказал о том, как пережил травму, бывает ли секс у колясочников, зачем ему пост мэра Лиды и почему не вернулся в Беларусь.

В 2021 году Саша Авдевич отправился в большое путешествие. Он проехал на хенд-байке через Грузию, Турцию, Грецию и Италию. Несколько месяцев жил на Канарских островах. Потом побывал в Испании и Франции. За полгода — 7000 километров. По пути приходилось ночевать и на обочине, и в шикарном отеле, и в средневековом замке. На дорогу блогер-колясочник потратил свои сбережения и донаты подписчиков. Помогали и местные жители — делились с белорусом жильем и едой.

О главном, что увидел в путешествии

Я не любитель исторических объектов — я больше любитель коммуникаций. Мне хочется пойти на рынок, побухать в баре с кем-то, в какой-то семье пожить, с кем-то потусить. И поэтому я больше изучал, чем отличаются люди там от людей здесь (…) И, наверное, в основной своей массе люди везде более или менее одинаковые. Все хотят одного и того же: чтобы хорошо у них было все в семье, чтобы они не болели, учились и были счастливы. Я нигде не повстречал таких, кто бы мечтал пойти в армию, чтобы воевать за свою страну. Нет таких людей. Вот это я, наверное, открыл.

О кругосветке

Я не понимал, где я буду завтра ночевать, с кем я познакомлюсь. И вначале, когда ты только стартуешь, вот эта неуверенность тебя парит… Но когда проходит месяц, ты уже кайфуешь от этой непонятности. И это делает тебя сильнее.

Читайте также: «У Беларусі было цяжка маўчаць». Як вазочнік Саша Аўдзевіч з Ліды пераехаў на Канары і хоча адкрыць там інклюзіўны бізнес

Через месяц у меня уже были такие мысли: слушайте, ну я могу вокруг шара ездить — и мне будет где пожить, где поесть. В Турции я жил у какого-то парня с инвалидностью недели две — он говорит мне: «Саня, оставайся». И везде такое на самом деле было. Я понимаю, что в таком формате я мог бы три раза объехать вокруг шара, если бы у нас, белорусов, не было никаких проблем с визами.

О безбарьерной среде

Колясочников это не волнует. Возможно, только тех, кто нуждается в какой-то суперпомощи. (…) Нету такого, что этот мир не для колясочников и ты не можешь жить в нем и он какой-то странный. Нет, вся проблема в тебе.

О решении не возвращаться

Я решил съехать, чтобы сохранить рабочие места для людей с инвалидностью [проект был под угрозой из-за гражданской позиции Александра. — HL]. Думаю, возьму свой велик и поеду покатаюсь. (…) У меня не было посыла «escape».

Наверное, понимание, что я не вернусь или не так скоро вернусь, возникло на Канарах — после того как, собственно, Россия напала на Украину. Вот тогда я понял, что б***… Ну какая Беларусь, ну все уже… Для меня Беларусь с Лукашенко в принципе невозможна.

О мечте поехать в Украину

У меня была идея [поехать в Украину]. Узнавал, моглу ли как белорус пересечь границу и там заняться — делать кафе. Потому что я понимал, что много людей с инвалидностью после войны появится. Я реально думал, что там тормозну. (…) Ну вот видишь — заболел, истощился [Во Франции Саша заразился серьезной инфекцией и попал в больницу. — HL]. И потом я понял, что просто не въеду. Мы тогда еще жили такими штуками, что месяц максимум — все закончится. Не закончилось.

О протестах

Думал, что если меня [будут бить], то уж лучше по ногам — я их не чувствую. Мы [колясочники] стояли там впереди, где все эти красавцы. Мне было по фану, не было страха. Такой [думаю]: хорошие фотки сегодня получатся. Просто космос толпа шла. (…) В то же время понимал, что это капец какое историческое событие.

О кресле мэра Лиды

Мэр [Лиды Сергей Ложечник] достаточно молодой, не совковый чувак, он инсту ведет. Я ему пишу в инсте: «Серега, а чего там фальсифицировали? Может, встретимся, поговорим». Он ничего не отвечает. Потом начали банить мои сообщения. (…)

Потом я стал смотреть, что делает мэр, чем он отличается от меня, умнее — не умнее, что он делает для города. Мне всегда казалось, что мэр города — это суперпрошаренный чувак, который шарит, как работает любой завод, как переустановить винду, как кататься на скейтборде… Но он оказался колхозник. Просто колхозник. Я думаю: «Ну ни хрена себе, я бы больше сделал!» (…)

Я бы кресло побольше себе сделал [если бы был мэром]. А чего там быть? Мэр — это просто крутой менеджер, у которго есть бюджет. Всё. (…) И мне кажется, что это добавило бы каких-то бонусов городу — первый мэр на инвалидной коляске. Вау! Горячо было бы.

Читайте также: Саша Авдевич взял кредит в банке, чтобы подарить ему мобильный пандус

В Лиде благодаря активной деятельности Авдевича на посту руководителя местной организации Республиканской ассоциации инвалидов-колясочников появился первый в Беларуси зала инклюзивного кроссфита, инклюзивный пляж, велодорожка и другие безбарьерные объекты, а инвалиды-колясочники смогли учиться водить автомобиль с ручным управлением и получать водительские права в райцентре.

Об аварии

Байк купил мой родной брат. Это была чистая случайность. (…) Не то что я такой спортсмен, гоняю. Вот именно судьбинушка такая. Ведь мог он и не купить байк. (…) Я был чуваком, который прыгал с парашютом, с тарзанок, со всего… И тут я приезжаю — у моего братана Honda 150 лошадиных сил. Конечно, я хотел прокатиться очень быстро…

[После аврии] я лежал все время под капельницей, мне подджерживали жизнь. Фишка была в том, что я позвоночник сломал и меня еще перекрутило. В Лиде не было специалиста, который может починить. Это было перед выходными, пятница, вечер. И приехать должен был нейрохирург из Минска только в понедельник. Я три дня лежал ждал, пока сделали операцию.

Саша Авдевич попал в аварию в 2011 году, тогда ему было 26 лет. На спортивном мотоцикле вылетел на большой скорости на песчаную дорогу и врезался в столб. Два года после этого был прикован к постели.

О том, как понял, что не сможет ходить

Чуть подрасстроился. Для меня тогда важна была тусовка. И я думал: «Ну и что, я буду на коляске ездить, будем тусить». Но нет. (…) Тебе кажется, что ничего не изменилось, просто ты на коляске. А на самом деле для других людей изменилось восприятие тебя. И так мощно изменилось, что даже для тебя так мощно не меняется. (…) И сразу они даже сами этого не понимают. Но начинается, что тебя уже на какие-то тусовки не берут, и другое к тебе отношение. И это все очень хорошо читается. И вот это было тяжелее всего психологически пережить.

О первых ощущениях в коляске

Это реально тяжело, будучи в сознательном возрасте, сесть в коляску. Потому что, прикинь, у тебя дисфункция тазовых органов, ты можешь в любой момент обкакаться-описаться, болит адски спина, на тебя люди по-другому реагируют, тебе стыдно выйти туда, где ты раньше ходил как мажор, ты не можешь ездить в общественном транспорте — ну много вот этих штук.

О ночных тусовках

Представь, как я офигел, когда выезжаю в свой город, где ни разу не видел колясочника, и, реально, ты едешь — и нету больше никого. Поэтому у меня произошел протест: чего мы не тусим? У меня на второй-третий год, когда я начал выезжать, целый год был тусовок. Я просто ездил по клубам ночным, по рестикам. Потому что это был мой такой вот протест: колясочники тоже бухают, колясочники тоже вытворяют всякую штуку! Тогда и татуировки набил — был такой как бы тинейджерский возраст.

О расставании с девушкой

Тогда я не ощущал себя сексуальным, будучи на коляске. Вообще пропадает мужское либидо. Потому что ты перестаешь чувствовать свой член, и у тебя такое: «Б***, кому я сейчас нужен». Вот эта вся штука. (…) Поэтому для меня, конечно же, больное было расставание, печальное.

И для меня, наверное, основным моментом моей психологической реабилитации было принятие себя именно как привлекательного мужчины, как человека, который верит в то, что не так уж он и плох даже с переломанной спиной и какими-то там ограничениями. А примеров-то где найти фотомоделей-колясочников? Я не видел.

О новых отношениях

Первые 3−4 года, до того как я начал зарабатывать, я не очень себя чувствовал в этом плане. То есть я терялся, не пробовал, вел себя непонятно, у меня не было смелости такой пацанской. Тут было несколько важных позиций. Первое — это научиться зарабатывать, второе — научиться себя комфортно чувствовать в плане перемещения.

Когда впервые почувствовал, что готов к новым отношениям? Наверное, после первого путешествия, когда я по Европе проехал. Тогда уже на всех каналах меня [показывали], встретил чуть ли не председатель города, я уже начал сотрудничать с ООН, купил первую машину — тогда понял, что готов.

О сексе до и после

У меня повреждения где-то вот здесь [немного ниже груди]. Здесь [выше] я чувствую тело, а здесь [ниже] уже не чувствую. Пресс не работает. И получается, что вот этот весь шматок нервов, который оборвался, он где-то вот здесь [в месте повреждения]. Я когда сплю, то даже одеяло убираю — для меня это как будто как до суперчувствительной штуки дотронулись. И если к этому еще добавить какой-то визуал сексуальный, то ты [чувстствуешь] - о, вот это неплохо сейчас! Но физически, как по-настоящему ты чувствуешь половой акт, — этого нет. Он у тебя остается только в этом фидбеке головном и вот в этом визуале. И тебе нужно научиться балансировать в этом восприятии — чего-то касаешься, что-то видишь, что-то слышишь.

Секс настолько изменился, что мне хочется прямо новый отдел на порнохабе открыть, где просто показывать. Честно скажу, я столько уже всяких штук практиковал, что можно книжечку написать (…) Думаю, что это какая-то альтернативная сексуальная культура, которая тоже достойна общественного внимания и изучения.

О невесте Тане и жизни в палатке

Ой, я бы [на ее месте] на фиг послал. Представь ситуацию: вы живете возле горы [во время путешествия], везде песок, маленькие кустарники, кактусы. Вот стоит ваша палатка, фигачит песчаный ветер, все в пыли, ты молодая девчонка, тебе 27, ты живешь с колясочником, которому нужно пойти сделать катетеризацию или сходить в туалет, вы купили какой-то биотуалет, который надо выносить, ты просыпаешься и все надо чистить, потому что все в этой пыли песчаной, спите вы на матрасе, который нашли на мусорке… И это не один день, не два, это месяцы. И ты понимаешь, что это человек с высшим образованием, педагог, она работала в Полоцком университете преподавала архитектуру, она нормально может жить и все делать. А у меня свои какие-то законы. Все у нас получится, не получится — качели свои. Еще и проблемы — лишился бизнеса, куда сейчас возвращаться, виза закончилась. Ну было тяжело. Прежде всего я себя в этом винил, что мы сюда приехали.

Когда пара доехала до Франции, Саша сделал предложение своей девушке на фоне Эйфелевой башни. Фото в соцсетях увидели белоруски из Дании и пригласили их провести время на даче в маленькой рыбакоцкой деревушке — так у ребят получился незапланированный медовый месяц.

О планах

Сейчас пишем большой проект кафе. Хотим в Варшаве открыть большую кофейню, где будут работать люди на колясках и с разными типами инвалидности, и развивать это как бизнес. (…)

Я за все время, что путешествовал, собрал кофейный стаф. Меня очень интерсует альтернативное заваривание, не при помощи электричества, чтобы все вручную. И вот у меня много теперь девайсиков, из которых хотелось бы сделать такую необычную кофейню, где люди с инвалидностью, помимо того что они предлагают напиток, еще и используют все это [оборудование] для моторики, реабилитации.

Читайте также: Кофе в Гродно не для всех. Волонтеры в инвалидных колясках протестировали городской общепит на доступность