Вина выжившего и коллективная ответственность: почему белорусы чувствуют стыд за войну в Украине и что с ним делать

Белорусы в войне России c Украиной оказались наблюдателями и столкнулись с травлей со стороны украинцев, европейцев и своих же соотечественников. Они высказывались против войны в соцсетях и упрекали других за слишком жизнерадостные посты. Многие испытали страх, беспомощность и ужас. Социолог, директор Школы молодых менеджеров публичного администрирования SYMPA Наталья Рябова и психолог Татьяна Петушок из Гродно по просьбе Hrodna.life порассуждали о чувстве вины и стыда у белорусов и рассказали, что с ними делать.

«Спецоперация» России напрямую затронула Беларусь. Российская техника вошла в Украину через белорусскую границу. Александр Лукашенко подтвердил, что с территории нашей страны запускали ракеты по Украине. Введенные против России санкции затронули бизнес и обычных жителей Беларуси. «Проснуться» белорусов призвал президент Украины Владимир Зеленский.

С самого начала войны белорусы высказываются против нее в соцсетях. Некоторые пишут, что им стыдно и они чувствуют вину. Другие говорят, что гордятся своей историей и призывают не стыдиться родины. 27 февраля в стране впервые с конца 2020 года прошли массовые акции протеста — не только против референдума, но и против войны.

В то же время появились истории о травле: дети эмигрировавших белорусов столкнулись с буллингом в польских школах, белорусов не хотели обслуживать в европейских странах. Что же чувствуют белорусы и какого отношения им ждать?

Острое стрессовое расстройство и вина выжившего

Белорусы находятся рядом с территорией, где происходит чрезвычайная ситуация, объясняет психолог Татьяна Петушок. Мы стали ее наблюдателями. В результате многие испытали острое стрессовое расстройство. Для него характерны чувства сильного страха, беспомощности и ужаса.

В этом состоянии человек может испытывать вину выжившего — вину за то, что он не оказал достаточную помощь другим. Это явление часто можно наблюдать в ситуации, когда человек является свидетелем насилия, рассказала психолог Hrodna.life. Вина, которую мы принимаем на себя как свидетели, иррациональна.

 — Это очень токсичное чувство, из которого важно выходить, смещая фокус внимания на свою зону ответственности. Вина — это сложное чувство, состоящее из злости на собственные действия и страха. Весь этот гормональный коктейль не может не влиять на наше психологическое и физическое самочувствие. Если мы долго находимся в иррациональном переживании вины, мы злость будем разворачивать на себя, а это ведёт к реальным психическим расстройствам и соматическим заболеваниям — рассказала гродненка.

В чем опасность вины выжившего

В таком состоянии многие люди становятся агрессивными либо наносят повреждения себе. «Это может быть пренебрежение уходом за собой (забывать поесть, попить), таким образом наказывая себя за то, что происходит, — сознательно или бессознательно, — рассказала Татьяна. — Возможен уход в алкоголизацию, деструктивные вещи. Это опасно, потому что вина идет на разрушение меня: я — виноват. Поэтому психологи кричат: заботьтесь о себе, дышите, кормите себя, не забывайте про какие-то физиологические вещи. Это то, что важно контролировать, потому что это возвращает в реальность».

Также важно «называть вещи своими именами». Например, вина выжившего и конкретные расстройства с определенными признаками описаны в МКБ — Международном классификаторе болезней. «Сам факт этого может быть облегчением: оказывается, я испытываю вину выжившего — со мной всё в порядке».

 — Почему люди пишут так? Потому что они люди, и у них есть чувства. Самые разные: страх, ужас, и тот же стыд. И чувства людей не существуют в вакууме, они существуют в обществе. Есть даже понятие коллективного бессознательного, в котором содержатся и те вещи, которые не выходят на уровень сознательных мыслей. Не думаю, что нужно что-то делать с этим чувством: если оно есть, его надо прожить, ни в коем случае не гнать, не делать вид самому себе, что его нет. Честно говорить о своих чувствах: мне стыдно, мне страшно. Но когда видишь подтверждения (в соцсетях, в разговорах), что другие люди чувствуют примерно то же, возникает ощущение, что можно говорить за всех, — считает Наталья Рябова.

Не читать новости и думать про «ноготочки» — нормально

Белорусов ругают и белорусы — например, за молчание. Корреспондент Hrodna.life встречала посты вроде: «Отписалась от всех, кто молчал или постил фото с тренировки».

Психолог объясняет: на острое стрессовое расстройство человек реагирует индивидуально. Для одних нормально действовать, для других нормально замирать. Психика, чтобы спастись от сильного перегруза, регрессирует на более ранние стадии реакции. Такой регресс помогает пережить травмирующую психику ситуацию. Также есть люди, которые не «включаются» в ситуацию — это тоже нормально, потому что мы разные. Для кого-то это невыносимо настолько, что невозможно даже посмотреть на страшные события. Для таких людей включиться в контекст значит поставить под угрозу весь свой мир. Риск остаться без системы координат настолько велик, что защитной реакцией психики будет избегание.

 — Война — экзистенциальная ситуация. Такая, в которой встают предельно важные вопрос о жизни и смерти, о том, что на самом деле важно, а что неважно. Отпадают многие иллюзии. Но для кого-то серьезность ситуации еще не стала очевидной, кто-то вытесняет мысль о том, что вся привычная жизнь может рухнуть, и пытается делать вид, что все нормально. Других людей это возмущает — когда речь о предельно важных вещах, как можно писать о неважном? У человеческой психики много эффективных способов отгораживаться от источников боли, страха, и тем более страха смерти. Не думаю, что в реальности найдется много людей, которым на самом деле все равно, — прокомментировала Hrodna.life социолог Наталья Рябова.

Коллективная и индивидуальная ответственность

Линия человеческой жизни непрерывна, рассказывает Татьяна. При этом мы одновременно проживаем свою жизнь на нескольких уровнях. Первый уровень — индивидуальный. На этом уровне я могу нести ответственность только за свои поступки и решения, но не могу нести ответственность за то, что делают другие.

 — Второй уровень — коллективный. Здесь «я» идентифицируюсь с каким-либо сообществом, общностью к которой я себя отношу по любому признаку: национальность, религиозные убеждения, территориальная принадлежность и другие. Если мое сообщество совершает действия, которые противоречат моим убеждениям и ценностям, то я вполне закономерно могу испытывать вину за действия сообщества, к которому я себя отношу, или стыд перед кем-то за действия сообщества. Таким образом человек сталкивается с конфликтом лояльности, — рассказала психолог Hrodna.life.

 — Важно осознавать, на каком уровне я сейчас нахожусь и какой идентичностью включаюсь в происходящее. Можно тотально переживать стыд и вину на всех уровнях, а можно признать, что сейчас неприемлемая для меня ситуация, но я не виноват в том, что происходит, так как я сделал всё от меня зависящее в этой ситуации, в остальном я не могу повлиять на происходящее. Тогда я признаю чувства, но одновременно это не делает меня плохим человеком и сохраняет моё достоинство и целостность, — считает Татьяна.

У чувств есть важная функция — сообщать нам важные данные об окружающем мире. Анализируя социальные явления в истории человечества, стыд и вина на коллективном уровне могут быть важными маркерами социальных трагедий.

 — Коллективная ответственность народа существует в определенной степени. С одной стороны, возможности простого беларуса воздействовать на власть и принятие решений крайне ограничены и часто сопряжены с риском. С другой — они все же есть, и если они не используются, то упреки соседей в том, что вы не сделали ничего ради остановки войны — справедливы. Но важно говорить о том, что ответственность — это ответственность за действия либо бездействия, а не за сам факт того, что я — беларус, — считает Наталья Рябова (Наталья пишет именно белАрус — редакция Hrodna.life сохранила ее написание).

Нужно ли белорусам что-то говорить или делать для пояснения своей позиции? Наталья считает, что нужно делать то, что возможно. Что именно и на какой уровень риска готов идти каждый человек — решать ему.

Почему все забыли про протест-2020 и «белорусов-котиков»

После выборов 2020 года в Беларуси прошли массовые протесты, которые закончились репрессиями. Белорусы выбрали мирный протест. То, как мы тогда вставали на скамейки, сняв обувь, умиляло другие страны, а нас называли «котиками». Почему в сознании случился переход от «котиков» до «агрессоров»?

 — Потому что война — гораздо более сильный триггер. И потому что современный мир изобилует сильными информационными поводами. К сожалению, просто увеличение количества политзаключенных или очередной срок для активиста в Беларуси — уже не триггер. Уже сейчас наблюдается, что война в Украине сходит с передовиц в некоторых странах, хотя она далеко не завершилась, а количество жертв только увеличивается, — объясняет социолог.

Татьяна предлагает не апеллировать понятиями «белорусы», «украинцы», а переходить на индивидуальный уровень. «Общество неоднородно. Всегда есть „я“ и „ты“. Нет „общих“ белорусов. Я не могу отвечать за каждого, я несу ответственность за те действия, которые предпринимаю здесь и сейчас в соответствии со своими ценностями».

Тем не менее, негативные события 2020 года сыграли на руку белорусской идентичности, которая у многих только начала формироваться, считает Татьяна Петушок. «Если я могу опираться на опыт, даже где-то болезненный, это может быть точкой силы и моей устойчивости. <…> Если моя идентичность сформирована, если я понимаю и не стыжусь того, что я белорус, то все социальные процессы, которые будут проходить на коллективном уровне, меня не пошатнут. А если я сама не устойчива, то это будет меня «шатать».

Что чувствуют украинцы по отношению к белорусам?

По результатам опроса, проведенного Социологической группой «Рейтинг» на 1 марта, 70% украинцев возлагают вину за вторжение исключительно на белорусские власти и только 24% - на власть и народ Беларуси. Во всех макрорегионах большинство (от 60% на Западе, до 80% на Востоке) возлагают вину за вторжение только на руководство этого государства.

 — Каждый украинец будет чувствовать разные чувства. Это зависит от индивидуального жизненного опыта и окружения. Если в моей картине мира есть белорусы, которые меня поддерживают и помогают, я буду к ним испытывать одни эмоции. А если я вижу только белорусов, которые ракеты запускают, то буду испытывать другие чувства — и это нормально, — считает психолог.

Судить об отношении к белорусам в Европе можно по косвенным факторам — отказам в обслуживании в банках и сервисах, фактам насилия по отношению к ним только потому, что они белорусы, рассказала Нататья.

«И это все есть, хотя пока и в небольших масштабах. Но важно смотреть на динамику, и она пока, как мне представляется, возрастает. Если Беларусь все же пошлет войска в Украину, то следует ожидать ожесточения такого отношения», — считает социолог. Но в ситуации войны ко всем данным стоит относиться критично.

Важно понять, что реальность, в которой белорусов могут травить, существует. Когда другие народы «наезжают» на белорусов, они действуют реактивно, на эмоциях, не видят конкретного человека, а смешивают всех под одну гребенку. Вступая в коммуникацию, важно понимать, хватает ли у вас ресурсов объяснять, переубедить кого-то или защитить себя, не эскалируя конфликт. Есть часть людей, которые не готовы слушать или не готовы слушать прямо сейчас, считает психолог.

Что будет дальше, зависит от итогов войны

Отношение к белорусам в будущем будет сильно зависеть от того, когда и как закончится война. А это сейчас предсказывать очень сложно, объясняет Наталья Рябова. Отношения между народами уже серьезно испорчены, но насколько эта трещина разойдется — пока сложно сказать.

 — Хотелось бы, конечно, чтобы общество извлекло уроки из всей ситуации и учитывало их, а не просто отмахнулось от прошедшей войны, когда она пройдет, и постаралось забыть. Мне было бы интересно изучать именно это. Но наверняка будут изучать и многое другое: отношение к определенным людям, политическим лидерам, странам, народам, событиям, динамику изменения отношения. Война может поменять многое: политическую систему, экономику, ценности, отношения между людьми.