26-летний солдат с Гродненщины умер от рака, развившегося в армии. Обнаружили его только на четвертой стадии

Страшная трагедия произошла в семье Куневич из деревни Трощицы под Кореличами: в эту субботу, 20 июля, в них умер сын, 26-летний Миша. Умер от рака желудка. Его комиссовали, только когда болезнь была уже на роковой стадии. Скорее всего, парня взяли в армию уже с раком. И с онкологией он служил — никто не обращал внимания на боли и рвоту, парня лечили примитивными таблетками, пишет n*.by.

Семья утверждает, что Кореличский военкомат специально, в связи с недобором, закрыл глаза на плохие анализы призывника и отправил его служить. В армии Миша большую часть времени провел в госпиталях на примитивных таблетках и с клеймом «косильщика», пока, в конце концов, в Минске у него не диагностировали рак с множественными метастазами, сразу четвертой степени!

После этого его комиссовали, а парень прожил еще несколько месяцев — ничего уже нельзя было сделать.

«Миша молодой парень, но определенные проблемы со здоровьем у него были, — рассказывает нам его мать, Ольга Куневич. — До армии он жаловался иногда: болел живот, не было аппетита. Но как-то особо на это внимания не обращали, он сам не обращал. Он бывал в нашей больнице, СОЭ подскакивало втрое! Но что-то симптоматично предпринимали, оно снижалось. Потом, перед армией, может, за какой-то год, началось такое, что раны перестали заживать. Бреется, где-то заденет лезвием — и нагноение сразу, не заживает. Мы и с этой щекой порезанной даже ходили к врачу, мол, как бы ее залечить. А тут призыв, военкомат — анализы идеальные! Я тогда еще сама ходила к Зарубайко [тогдашний комиссар Кареличского района], просила, чтобы хоть его хорошо посмотрели, он же больной. В Гродно он поехал на комиссию, но там ничего у него не проверили — Зарубайко взял дела призывников, сам пошел на комиссию, они там ему подмахнули, что соглашаются с вердиктом нашего комиссариата — и все. А хлопцы ничего не сказали. Их много было. Это наш сын рассказывал, но и другие могут подтвердить».

По словам женщины, в армии состояние Михаила стало хуже — службу он проходил в Минске, в/ч 20 170.

«Он даже присягу принимал в госпитале! Мне звонил, говорил: мама, я подыхаю. А ему: «Ты косишь!» — и давали дротаверин и алюмаг [спазмолитики и противоязвенное— Ред.]. Углубленных анализов, с его слов, ему не проводили. Он и в учебке, в Печах, лежал в госпитале, в Слониме лежал в госпитале, где ничего и не искали. Как он мне говорил, он при враче выпил воды и сразу же этим вырвало, на него же. И тогда они, может быть, подумали, что может, и не косит, и отправили в Минск. В Минске обнаружили онкологию и сразу же комиссовали. Но там была четвертая стадия, он приехал домой, немного пожил и всё. Там уже ничего не помогает… «— плачет женщина.

«С военной выписки следует, что болезнь появилась во время службы. Но это фантастика! Мы потом ездили в Боровляны. Врачи говорят, чтобы за один год из ничего в четвертую стадию — такого не бывает. А военные гнут свою линию. Мы подавали жалобу в прокуратуру, они соглашаются с военными: «Заболевание, приобретенное во время службы», — говорит Ольга Куневич.

Действительно ли у парня были плохие анализы перед отправкой в ​​армию? Семья предполагает, что их могли скрыть или подменить на «чистые».

«Наша Н**а» нашла лаборантку поликлиники в Мире, где Михаил их сдавал.

Лаборантку зовут Данута Хвасько. Она вспоминает, что анализы действительно хорошими не были.

«У него никогда не было хороших анализов. Он лежал в нашей больнице еще и до армии, и они все были плохие. Про СОЭ я не помню ничего, но помню, что были высокие лейкоциты. Мы тогда еще с моей коллегой — нас двое, — обсуждали, от чего это может быть. Ну мы не врачи, мы подумали, что, может, это из-за ангины, что ли. А дальше как? Вот они пришли по линии военкомата сдать анализы, мы их им же обратно и даем, и они сами идут с бумагами в комиссариат, а там уже врачи принимают решение. Я исключаю, что какие-то анализы могли быть подменены: я что, в тюрьму хочу? Я сама мать, я никогда бы никакому комиссару в таком деле подыгрывать не стала бы, пусть бы меня на коленях молили. Это вопросы к комиссии», — сказала нам Данута Хвасько.

Кореличский комиссар Константин Зарубайко, при котором был призван Михаил Куневич, услышал вопрос «Нашей Н**ы» и бросил трубку, сказав, что говорить не будет.

Друзья Михаила говорят, что Зарубайко категорически заявлял ему: «Что ни делай, а служить ты пойдешь».

Такую принципиальность друзья связывают с тем, что Михаил, оказывается, уже призывался в армию, в 2017-м, но пробыл там совсем недолго, поскольку женился на женщине, имевшей маленького ребенка.

Таким образом, он стал приемным отцом и получил право на отсрочку. А как только ребенку исполнилось три года, то Михаил снова подлежал призыву на службу.