«Низкий социальный статус» в белорусской колонии: как «зековским» законом пользуются силовики
Иллюстративное фото: istockphoto.com
Из-за массовых политических репрессий после выборов 2020 года в Беларуси тысячи людей проходят через СИЗО, «химию» и колонии. Что такое «низкий социальный статус» в колонии, кто его раздает сейчас и почему с ним не попасть даже в церковь? Актуальное состояние в Беларуси на примере мужской исправительной колонии № 2 в Бобруйске описал в Facebook бывший политзаключенный, главный редактор «Нашей Нивы» Егор Мартинович.
Генеральный прокурор Беларуси Андрей Швед заявил, что с 2020 года в Беларуси зарегистрировали более 16 тысяч преступлений «экстремистского» характера. Так силовики сейчас называют политически мотивированные дела.
«Низкий статус» — один из способов давления в том числе на политзаключенных. В местах заключения Беларуси его можно получить, если администрация заставляет убирать туалет или помещает в камеру с заключенным с «низким статусом». При том отказ равнозначен неповиновению администрации, наказуемому штрафным изолятором или увеличением срока заключения по соответствующей уголовной статье.
1. Откуда у нас взялось понятие «низкий статус»?
«„Петухи“, „опущенные“, „обиженные“ [так по-другому называют людей с „низким статусом“ — Hrodna.life] - кастовая система, которая противоречит правам человека и законодательству Беларуси, но еще существует как отрыжка советских уголовных понятий», — пишет Мартинович.
2. Кто получает «низкий статус»?
Прежде всего это те, кто сидит за сексуальные преступления — насильники, педофилы. Но не все, а те, на кого укажет администрация.
«Человек, осужденный за групповое изнасилование или за домогательство к приемной дочери, может иметь влиятельную работу [в колонии — Hrodna.life] и кататься как сыр в масле. А какому-то парню-наркоману или политзаключенному скажут: „Иди убирай туалет, иначе будут проблемы“, он согласится — и его переведут в низкий статус».
Всех остальных, кто не имеет «низкий статус», называют «мужики».
3. Низкий статус дает милиция, а не криминальный мир?
Да. Его можно получить в колонии или уже приехать с ним из СИЗО [следственного изолятора]. Это значит, что инициативу уже проявила администрация СИЗО. На обложке милицейского досье тогда стоит метка — низкий статус. В колонии, давать ли кому-то такой статус, определяет руководство.
«Каковы критерии? Не ищите логику. Из двух осужденных за групповое изнасилование один в Бобруйске будет „мужиком“, а его подельник в Могилеве получит низкий статус. И да, не могу представить ситуацию, чтобы в Бобруйске кто-то из осужденных намекал на свой авторитет в криминальном мире и претендовал на власть. Его изолируют и быстро отправят в крытую тюрьму, чтобы не баламутил народ».
4. Что делают люди с низким статусом, а что им запрещено?
Они занимаются уборкой: моют туалеты, вывозят мусор. Обычно работают без выходных. «Но я бы не сказал, что нагрузка принципиально сильнее, чем у остальных».
«Много бытовых ограничений — в двери они заходят последние, пропуская всех. В коридоре идут возле стенки, чтобы не зацепить никого. Едят отдельно от остальных, отдельные скамейки в комнате с телевизором, в медчасти, в клубе. С ними не здороваются за руку, они не могут обратиться с вопросом к кому-то. То есть прежде всего это моральное давление». Такие люди считаются «неприкасаемыми». К заключенным, которые не выбирают, с кем здороваться за руку и прикасаться ли к вещам, которыми пользовался «низкий статус», появляются претензии у других заключенных.
Людей с «низким статусом» не пускают в церковь: чтобы туда ходить, нужно написать заявление. «Низкому статусу» его не подпишут. Также им нельзя заниматься на стадионе. Сохраняются звонки родным, походы в библиотеку, медицинское обслуживание — но надо пропускать всех. «Свидания тоже дают. В отличие от политзаключенных».
5. Их может ударить кто угодно? И даже изнасиловать?
«Ситуация в Бобруйске с „низким статусом“ гораздо лучше, чем в других колониях. Даже если кто-то назовет такого человека „петухом“ — сразу поедет в ШИЗО [штрафной изолятор с ухудшенными условиями содержания — Hrodna.life]. Можно использовать только обращение „низкий статус“. О физическом контакте (вроде ударов) и речи не может быть. Любая жалоба администрации — и нападающий попадет в ШИЗО надолго. Причем это правило работает универсально.
Была история, как один „мужик“ подкалывал и провоцировал парня с „низким статусом“. Тот не выдержал и побил „мужика“. С точки зрения уголовных понятий катастрофическая недопустимая ситуация. По факту же „низкий статус“ просто попал в ШИЗО, но без никаких других последствий. За два года я слышал об одном сексуальном контакте — добровольном, между двумя осужденными с низким статусом. Оба попали в ШИЗО и стали злостными нарушителями. Изнасилование было бы такой чрезвычайной ситуацией, что ее бы обсуждали годами».
6. Как внешне отличить «низкий статус»?
Никак. Многие из таких людей имеют желтую бирку как склонные к суициду, но не всегда.
«В идеале ты должен знать всех в лицо, чтобы случайно не поздороваться за руку. Впрочем, такой человек сам тебя предупредит: „Лучше не надо“. Бывают идиотские ситуации, когда ты подходишь к двери, тебя пропускают, а ты не понимаешь, почему. Только после доходит, что это, видимо, какой-то новый „низкий статус“. В целом их немного. Думаю, 3−4%, то есть около 100 человек из 2600 заключенных».
7. Если раздача статусов — милицейская инициатива, то как к ней относятся осужденные?
«Большинство относится к людям с низким статусом с презрением. Во-первых, это возможность иметь воображаемое преимущество хоть над кем-то, пока милиция имеет абсолютную власть над тобой. Во-вторых, на фоне педофила ты, убийца, можешь чувствовать себя солидным человеком: „Убил — ничего страшного, бывает. Гей — содомит, нечисть“. В-третьих, у кого-то в голове еще живут старые криминальные понятия.
Меньшинство воспринимает ситуацию как дикую, но возможности бороться с ней на низовом уровне нет. То есть персонально ты можешь играть по этим правилам минимально, но нет сил, чтобы победить систему полностью».
8. Если криминальные понятия сидят в головах, как уничтожить эту кастовую систему?
Это можно было бы сделать очень быстро, если бы этого захотели силовики. Во-первых — не давать низкий статус новым заключенным. «То есть старые остаются с ним (так как считается, что вернуться из „низкого статуса“ в „мужики“ нельзя), но не будет прироста. И понемногу само явление исчезнет — в течение 10−15 лет. Возникнет вопрос, кто тогда будет мыть туалеты, но повышенным заработком вопрос решится. Парочка желающих, кому нечего курить, найдется».
Во-вторых, можно поставить осужденных перед фактом, что «низкого статуса» больше нет. Абсолютное большинство подчинится.
«Простая иллюстрация — история, которую пересказывают в Бобруйске. Несколько лет назад отряд из 100 человек идет в клуб. 95 „мужиков“ и сзади 5 с „низким статусом“. А тут навстречу какая-то проверка из Минска: „Почему не идут одной колонной? А-ну всем стать ровно!“. Низкий статус пересматривается — можно или нельзя — но становится в общую колонну. И тут главный вопрос, сколько человек в знак протеста выходят из нее — чтобы не идти вместе с низким статусом. Трое! Для 3% криминальные понятия действительно важны. Остальным важнее не иметь проблем с администрацией и скорее пойти домой».